Но тут уже, может быть, уместно задать вопрос: что же такое особь? Всегда любопытно бывает раскрыть, на чем основаны диковинные рассказы старинных путешественников; я не сомневаюсь, что поведение этой Virgularia разъясняет одну из таких басен. Капитан Ланкастер, повествуя о своем путешествии 1601 г.**, говорит, что на морских песках у острова Сомбреро в Ост-Индии он «нашел небольшую ветку, растущую наподобие молодого деревца; при попытке сорвать ее она уходит вниз и совсем скрывается, если только не держать ее очень крепко. Сорвав ее, видишь, что корнем ей служит большой червяк, и по мере того как дерево прибавляет росту, червяк убавляет; и как только червяк весь превратится в дерево, он пускает корень в землю и уже так становится большим.
Это превращение – одно из самых диковинных чудес, какие я только видел за все мои странствования; ибо если сорвать дерево молодым, оборвать листья и содрать кору, оно, высыхая, превращается в твердый камень, очень похожий на белый коралл; таким образом, этот червяк в превращениях дважды различно меняет свою природу. Мы нарвали их много и привезли домой».
Пока я находился в Байя-Бланке в ожидании «Бигля», местечко все время пребывало в состоянии возбуждения вследствие слухов о сражениях и победах в войне между войсками Росаса и дикими индейцами. Однажды прошел слух, что небольшой отряд, составлявший одну из пост по линии к Буэнос-Айресу, был весь перебит. На следующий день с Колорадо прибыли триста человек под командой коменданта Миранды. Многие из этих людей были индейцы (mansos, т. е. мирные) из племени касика Бернансио. Они провели здесь ночь, и невозможно было вообразить ничего более дикого и первобытного, чем вид их лагеря. Одни напились до бесчувствия; другие глотали струящуюся кровь скота, зарезанного на ужин, а потом, пресытившись этим пойлом, извергали его обратно, выпачканные грязью и запекшейся кровью:
Утром они отправились к месту гибели по́сты, получив приказание идти по растро, т. е. по следу, даже если он заведет их в Чили. Впоследствии мы узнали, что дикие индейцы ускользнули в необъятные пампасы, и след их почему-то был потерян. Один взгляд, брошенный на растро, рассказывает этим людям целую историю.
Допустим, они рассматривают следы тысячи лошадей: они тотчас же догадываются о числе всадников, посмотрев, сколько лошадей прошло галопом; по глубине остальных отпечатков узнают, были ли там навьюченные лошади; по неправильному шагу – насколько они устали; по тому, как готовилась пища, – спешили ли преследуемые; по общему виду следов – как давно здесь проезжали. Растро десятидневной или двухнедельной давности они считают достаточно свежим, чтобы его можно было проследить. Мы узнали также, что Миранда от западного конца Сьерра-Вентана направился прямо к острову Чолечель, лежащему на 70 миль вверх по Рио-Негро. Это был переход от 200 до 300 миль по совершенно незнакомой местности.
Какое другое войско на земле передвигается столь независимо? Солнце им служит проводником, конина – пищей, чепрак – постелью, и лишь было бы немного воды, эти люди проберутся хоть на край света.
Несколько дней спустя я видел, как другой отряд этих разбойничьих солдат выходил в экспедицию против индейского племени с Малых Салин, преданного взятым в плен касиком. Испанец, отдававший распоряжения этой экспедиции, был очень умный человек. Он рассказал мне о последнем деле, в котором принимал участие. Взятые в плен индейцы сообщили сведения о племени, жившем к северу от Колорадо. Туда послали двести солдат; индейцев обнаружили прежде всего по облаку пыли, поднятому их лошадьми: они как раз куда-то переезжали.
118
Строфа из