Тамеамеа обедал в своем доме, и мы наблюдали за ним так же, как и он ранее наблюдал за нами. Он ел по традиционному обычаю: пища — вареная рыба и жареная птица, посуда — банановые листья, а каша из таро заменяла хлеб. Слуги ползком приносили кушанья, которые кто-либо из знатных особ передавал королю. Капитан Коцебу пишет о странном наряде придворных Тамеамеа — будто все они надевали черный фрак на голое тело. Могу припомнить лишь один-единственный случай, когда я видел такой костюм. Конечно же, он не был столь распространенным, ибо даже не бросился в глаза художнику (см. «Живописное путешествие» Хориса).
Тамеамеа оставил Эллиота при себе, хотя нам очень хотелось, чтобы доктор проводил нас на Ваху. В качестве провожатого и переводчика король дал нам одного из своих придворных более низкого ранга по имени Мануя, пользовавшегося его полным доверием. Тамеамеа велел доставить этого человека из селения, расположенного в 10 милях отсюда, поэтому он прибыл поздно. «Рюрик» оставался под парусами. Мы уже дали сигнальные выстрелы, пустили ракеты и подняли фонари, когда в 8 часов вечера Кук доставил на борт нашего телохранителя.
При очень слабом ветре, дувшем с суши, мы взяли курс на Ваху. Восход солнца 25 ноября застал нас близ Овахи [Гавайи] и Мауе [Мауи]. Ветер улегся. Стояло прекрасное утро. Величие, покой и ясность. Воздух прозрачный, и море тихое. Чистые и безоблачные, вздымались высокие, с плавными очертаниями горные вершины обоих островов. Капитан Коцебу воспользовался этим моментом, чтобы измерить высоту гор.
Ночью поднялся ветер, мы вновь встретились с пассатом. Увидели огни на острове Тауора. 26 ноября быстро прошли вдоль цепи островов и взяли курс на юг. Недалеко выбрасывали фонтаны два кита. Мануя лежал на палубе, страдая морской болезнью, и его слуга вряд ли был в состоянии помочь ему. Мануя тоже тщательно собирал и сохранял семечки яблок, которыми мы его угощали. Ночью лавировали у берегов острова Ваху.
27-го днем «Рюрик» подошел к гавани Хана-руру. С первым же прибывшим каноэ Мануя отправился на берег, и вскоре появился королевский лоцман, англичанин Херботтел, который предложил стать на якорь за рифом, поскольку каждое прибывающее судно буксируют в гавань во время штиля, регулярно наступающего здесь перед восходом солнца.
Как только «Рюрик» бросил якорь, капитан отправился на берег. Только что из бухты вышла американская шхуна «Трэвелер» из Филадельфии под командой капитана Вилкокса. За полосой прибоя мы могли разглядеть красивый город, окаймленный стройными кокосовыми пальмами, крытые соломой хижины и европейские белостенные дома под красными крышами. Город словно прерывает солнечную равнину, раскинувшуюся у подножий гор. Лес с вершин спускается далеко вниз по склонам. В гавани стояли два корабля; оба принадлежали властелину островов. Трехмачтовое судно, которое вскоре должно было получить имя жены короля Тамеамеа, утром 29 ноября с грузом таро вышло на Оваи. Второе судно, названное «Кахуману» по имени самой благородной жены Тамеамеа,— это небольшой, элегантный, быстроходный бриг, построенный во Франции как каперское судно; первоначально он носил название «Большая колымага» (La grande guimbarde), а потом англичане окрестили его «Лесником» (Forester). Будучи сторожевым судном, «Кахуману» произвело при заходе солнца обычный пушечный выстрел.
Капитан вернулся на корабль, не слишком довольный оказанным ему приемом. Народ был все еще настроен против русских, и у губернатора Каремоку ему тоже пришлось бороться с этим предубеждением. Капитану помог Юнг. Губернатор, которого англичане называют Питтом, второе по значению лицо после короля на Сандвичевых островах, все же обещал Коцебу пунктуально выполнять приказы Тамеамеа, касающиеся нашей экспедиции.
28 ноября в 6 утра условленным пушечным выстрелом мы вызвали каноэ, которые должны были отбуксировать нас в гавань. Прибыли лоцман и восемь двойных каноэ, в каждом под командой владельца от 16 до 20 гребцов. Якорь был поднят; с играми, смехом и шумом островитяне повели за собой «Рюрик», соблюдая при этом такой порядок и демонстрируя такую силу, которые удивили наших моряков. Мы плыли со скоростью три узла в час, а затем стали на якорь под стенами крепости. Г-н Юнг поднялся на борт, чтобы получить вознаграждение за услуги, оказанные нам людьми короля.