Лагедиак понял наше намерение внедрить здесь на благо островитян неизвестные им виды культурных растений, возделать участок и раздать семена. 22 января начались работы по разбивке участка: расчистили грунт, вскопали землю, посадили клубни ямса, посеяли семена дыни и арбуза. Наши друзья, стоя вокруг, внимательно и с интересом следили за тем, что мы делали. Лагедиак изо всех сил старался передать сородичам полученные знания. Мы раздали семена, пользовавшиеся большим спросом, и с радостью увидели, что в последующие дни по образцу нашего участка было сделано много других.
22 января произошел случай, о котором хочется поведать, дабы более наглядно показать черты характера наших милых друзей. Взглянув на лица людей, наблюдавших за работой, я заметил на многих выражение боли и печали. Обернувшись, я увидел матроса, который корчевал кусты и прореживал лес, чтобы освободить место для посадок. Только что он ударил топором по красивому побегу редкого и потому высоко ценившегося здесь хлебного дерева. Зло свершилось: молодое деревце упало. Когда кто-либо, пусть даже по неведению, совершает проступок, его начальник должен публично выразить неодобрение. Капитан сделал матросу строгое внушение, приказал отдать топор и удалиться. Тогда добрые радакцы вступились за матроса, а некоторые даже пошли вслед за ним, утешая его и предлагая подарки.
Крысы, расплодившиеся на этом острове в несметном количестве, в последующие дни сильно опустошили возделанные участки и выбрали из земли большую часть семян. Но все же, когда мы покидали Отдиа, участки были еще в хорошем состоянии. Вновь побывав на Радаке в конце следующего года, мы оставили там кошек. Когда капитан Коцебу посетил Радак во время второго путешествия, он увидел, что кошки размножились и одичали, но крыс меньше не стало.
24 января на берегу была сооружена кузница. Там находился довольно большой запас железа, за которым наблюдал матрос, находившийся там и днем и ночью. Однажды какой-то старик попытался стянуть кусок железа, что трудно даже назвать воровством, но ему помешали возмущенные земляки. Однако в случаях настоящих краж радакцы единодушно осуждали их.
Понятно, каким притягательным зрелищем была для наших друзей неизвестная им доселе обработка драгоценного железа с помощью огня и молота! В кузнице собралось все население. Одним из самых внимательных и смелых зрителей был Лагедиак. И действительно, требуется немалое мужество, чтобы наблюдать вблизи, как работают мехи и брызжут снопы искр. Сперва выковали гарпун для Лагедиака, затем для Рарика, потом несколько мелочей для остальных и лишь тогда приступили к работам, необходимым для «Рюрика».
У нас оставались еще боров и свинья с Оваи, которых мы намеревались подарить островитянам. Всех, кто бывал на «Рюрике», мы старались приучить к виду этих животных, терпеливо объясняли им, что их мясо служит нам пищей, что его пробовали уже и находили вкусным многие из тех, кого мы угощали у себя за столом.
26 января свиней доставили на берег и поместили в загоне возле дома Рарика. Одному из матросов приказали присматривать за животными, которые все еще внушали страх. С Лагедиаком, который был достаточно умен, чтобы оценить значение этого дара, мы связывали особые надежды на успех задуманного мероприятия, потерпевшего, впрочем, как и следовало ожидать, неудачу. Оставшиеся без надзора свиньи были позже выпущены на свободу и вскоре после нашего отъезда погибли. Пару последних кур мы подарили Лагедиаку.
Живя в полнейшем согласии с радакцами, я старался изучить особенности различных мест их обитания, надеясь собрать полезный материал, необходимый для того, чтобы лучше понять природу коралловых рифов и островов. Для изучения мадрепоровых и других кораллов требуется целая человеческая жизнь. Выцветшие, побелевшие их скелеты, хранящиеся в коллекциях, не представляют большой ценности, но все же я мечтал привезти домой хотя бы такие. Во время купания Эшшольц собирал встречавшиеся ему различные виды кораллов и приносил на корабль, складывая их для сушки в ящики, в которых прежде были куры. Полипы при этом распространяют неприятный запах. Когда однажды утром Эшшольц решил взглянуть на свои сокровища, в ящиках было пусто: содержимое вышвырнули за борт.