Жителей на Сантьяго мало. Они среднего роста, безобразны и почти все черные, у них курчавые волосы и толстые губы — словом, видом они напоминают самых уродливых негров. Каноник господин Паув цу Ксантен (Pauw zu Xanten)[84], по-видимому, считает их потомками первых португальских колонистов, которые на протяжении девяти поколений, то есть примерно за триста лет, приобрели нынешний черный цвет кожи (сейчас он даже гораздо темнее, чем в его времена). Но повинен ли в этом лишь жаркий здешний климат, как полагают он и аббат де Мане [85], или же скорее браки с черными жителями близлежащего африканского побережья, об этом я судить не берусь, хотя граф Бюффон[86] прямо указывает, что «цвет кожи у человека зависит преимущественно от климата». Как бы там ни было, белых среди жителей сейчас очень мало, мы видели, по-моему, не более пяти-шести, считая губернатора, коменданта и торгового агента. На некоторых из этих островов даже чиновники и священники черные[87]. Люди познатнее ходят в старом, ношеном европейском платье, которое они приобрели еще до появления монопольного торгового общества. Прочие довольствуются отдельными предметами европейской одежды — одной рубахой, камзолом, штанами или шляпой — и кажутся вполне довольными своим нарядом, какой он ни есть. Женщины безобразны, на плечах у них лишь кусок полосатой хлопковой ткани, доходящей спереди и сзади до колен; дети же вплоть до совершеннолетия ходят совсем нагишом.
Деспотизм губернатора, руководство суеверных и слепых священнослужителей, а также невнимание со стороны португальского правительства привели к тому, что народ здесь поистине живет едва ли не в более бедственных условиях, чем даже черные африканские племена; в таких условиях трудно умножать богатство страны. Конечно, жители теплых стран вообще склонны к лености, но, когда они заранее знают, что все попытки улучшить свое положение принесут им лишь еще больше мук и несчастий, они становятся тем более ленивыми, равнодушными к любому усилию, угрюмыми, апатичными и охотно прибегают к нищенству как к единственному средству, которое может защитить их от алчной хватки жестоких господ. Да и к чему им трудиться, отказываясь от покоя и сна, сей единственной отрады в их тяготах, если они знают, что плоды их трудов пойдут не им, а лишь умножат богатство других?
Человек, не видящий впереди ничего хорошего, потерявший даже надежду на счастье, конечно, не склонен жениться. Когда столь трудно обеспечить себя хотя бы самым малым, лучше не взваливать на свои плечи еще и заботы о доме и семье. К тому же плодородие и урожайность здешней засушливой земли зависят от того, выпадет ли в нужное время года достаточное количество дождей; если, на беду, их окажется недостаточно, то на полях и лугах все засохнет и выгорит, тогда неизбежен голод. Нетрудно вообразить, что подобные бедствия тоже отпугивают жителей от радостей семейной жизни, ибо им приходится опасаться, как бы нужда и рабство не стали уделом и их несчастных детей[88].
Острова Зеленого Мыса гористы, но горы здесь сравнительно невысоки. Покрытые прекрасной зеленью, они мягко спускаются к побережью, а между ними находятся широкие долины. Однако воды здесь не хватает; за исключением Сантьяго, где есть небольшая река, впадающая в море близ Рибейра-Гранде [Рибейра-Гранди], местечка, названного по ее имени, на всех островах воду можно брать только из колодцев. Так, в Порто-Прайя есть единственный колодец, даже не огороженный, а лишь плохо выложенный камнями, вода в нем мутная и солоноватая, к тому же ее так мало, что мы дважды в день вычерпывали колодец досуха. В долине близ форта почва, по-видимому, достаточно влажная, здесь растут кокосовые пальмы, сахарный тростник, бананы, хлопок, гуайявы и деревья папао[89]; однако большая ее часть покрыта кустарником или используется под пастбища.
Последнее обстоятельство заставляет думать, что эти острова могли бы приносить больше дохода и приобрести более важное значение, владей ими народ трудолюбивый, предприимчивый и деловитый. В здешнем знойном климате, судя по всему, могли бы неплохо произрастать кошенилевые растения, индиго[90], некоторые овощи и, возможно, также кофе, а распоряжайся здесь столь благодетельное и свободное правительство, как английское, этого наверняка вполне хватило бы, чтобы не только удовлетворить самые насущные потребности земледельцев, но и обеспечить им все удобства. Тогда нынешнюю скудную растительную пищу на их столах сменило бы изобилие, а их убогие хижины превратились бы в удобные дома.
Некоторые из низких холмов были сухи и бесплодны настолько, что там не видно было никакой зелени, на других виднелась кое-какая растительность, хотя был как раз конец сухого сезона. В долинах почва достаточно плодородна, она состоит из выжженных, выветренных лав и пепла цвета охры; но земля повсюду покрыта множеством камней, на вид они обгорелые и, вероятно, представляют собой куски лавы. Скалы на побережье тоже черного цвета и выглядят обгорелыми. Можно предположить, что остров подвергся большим изменениям из-за вулканической деятельности, то же, видимо, относится и к другим близлежащим островам; во всяком случае, один из них, Фуогу [Фогу], до сих пор представляет собой действующий вулкан. Горы в глубине острова высоки, некоторые из них на вид весьма круты и, возможно, более древнего происхождения, чем вулканические участки на побережье, которые мы только лишь и имели возможность исследовать.