Но она чувствовала, что ее сила все уменьшается. Она напрягала всю свою волю, чтобы удержать свое могущество — но напрасно… Белая так измучилась в этой борьбе, что у нее сделалась жестокая головная боль и она тоже легла в постель.
Ханьвэнь, встревоженный внезапной болезнью жены, подумал, что ее укусило какое-нибудь ядовитое насекомое или змея и бросился в свою лавку за лекарством. Через минуту он вернулся к жене с чашкой, полной серного вина.
Но Сучжэнь отказалась пить: она отлично знала действие такого вина в этот день для всех существ, имеющих, подобно ей, двойной образ.
Ханьвэнь, как обыкновенно большинство мужей в подобных случаях, — настаивал.
Как ни упрашивала Сучжэнь, как ни умоляла его оставить ее в покое, но Ханьвэнь, желая показать свою заботливость, продолжал настаивать.
Сучжэнь в это время была только слабая женщина; она не могла проявить ни обычного ума, ни твердой воли.
С отчаянием в душе, она, в конце концов, принуждена была проглотить немного страшного вина…
А Ханьвэнь, удовлетворенный сознанием, что он выполнил все обязанности хозяина дома и мужа, вышел на улицу.
Китайцы — большие любители всяких празднеств и зрелищ. Громадные толпы народа покрывали все улицы, набережные и мосты. Люди то двигались друг другу навстречу, как муравьи в муравейнике, с трудом протискиваясь вперед; то людская волна принимала одно направление и вливалась в какую-нибудь улицу, увлекая всех попадающихся ей на пути и заставляя их идти по своему течению, даже если они этого и не хотели.
Такой людской поток захватил и Ханьвэня. Долго он двигался вместе с ним, пока не был выброшен в какой-то сравнительно пустынный переулок. Но ему понравилась эта стихийность, эта утрата собственной воли в толпе, и он снова пошел бродить по улицам, площадям и каналам, любуясь процессиями, оживленными лицами и праздничными одеждами.
Только к полудню проголодавшийся Ханьвэнь вернулся домой.
Не найдя жены в одной комнате, он пошел в другую, зашел в спальню — Сучжэнь нигде не было. Хань был поражен: неужели она, утром совсем больная, так быстро поправилась, что вышла из дому?
Ханьвэнь громко звал жену — никто не откликался. Он поднялся в ее комнату, находившуюся на верхнем этаже, и подошел к постели, закрытой занавесками.
«Не заснула ли она слишком крепко от вина?» — подумал Ханьвэнь и раздвинул занавески.
О ужас!
На постели лежала длинная белая змея с большой головой и страшными немигающими глазами, сверкающими огнем и издающими фосфорическое сияние; изо рта высовывались страшные клыки, с которых капала кровь и слюна…
Леденящий душу страх сковал все члены Ханьвэня. Вперив в чудовище неподвижный взгляд, он не мог двинуться с места. Но когда змея подняла голову и медленно двинулась к нему, то, испустив крик ужаса, Ханьвэнь бросился было из комнаты, но в дверях упал замертво и покатился стремглав с лестницы вниз.
Услыхав страшный крик, Зеленая поднялась с постели и бросилась смотреть, что случилось. Увидев внизу распростертого Ханьвэня, она одним прыжком вскочила в комнату Сучжэнь. При виде Белой Змеи в ее настоящем виде, она сразу поняла, в чем дело, и сердце ее переполнилось жалостью к окаменевшей от горя Белой. Зеленая обняла ее и, сама заливаясь слезами, стала ее ласкать и успокаивать.
Наконец, Белая разразилась успокоительными слезами.
Вдруг Белая Змея исчезла, а на ее месте очутилась прекрасная Сучжэнь. Опасный праздник кончился, и к ней вернулось ее могущество. С криком: «Будь проклято это вино!» — она бросилась к Ханьвэню.
Как описать ее горе и отчаяние, когда она увидела, что сердце его не бьется и что она, она сама была причиной смерти горячо любимого мужа! Обезумев от горя, она с ужасными воплями билась у трупа, царапая себе лицо и вырывая волосы.
Но Зеленая сохранила присутствие духа. Удерживая Сучжэнь, она старалась ободрить ее.
— Слушай, госпожа, — говорила Зеленая, — разве время теперь предаваться горести? Торопись скорее исправить дело!
— Как исправить?! — воскликнула Сучжэнь. — Разве я могу вернуть жизнь дорогому мужу?!
Зеленая увидела, что горе отняло у Сучжэнь ее ясный ум и обычную находчивость.
— Неужели ты забыла, — сказала Зеленая, — что в горах Кунь-лунь, недалеко от хорошо тебе знакомой обители Древней Матери, находится также дворец «Древнего Старца», в садах которого растет чудесное «Дерево Жизни»?27