III
ДУН-БИНЬ НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
Люй Дун-бинь и раньше считал себя главным виновником несчастья; получив же теперь упрек Чжун-ли — он почувствовал себя настоящим преступником. Решил, во что бы то ни стало, разыскать Цай-хэ, и тотчас же вернулся на берег моря.
Тщетно осматривал Дун-бинь все скалы, выемки и бухточки; напрасно он всматривался в безбрежную даль моря — юноши нигде не было видно…
Наконец, видя неуспешность своих поисков, он подумал, что Цай-хэ, вероятно, захвачен драконом, князем моря.
Тогда Дун-бинь решил окликнуть юношу: если последний находится поблизости, — то, конечно, ответит…
И Люй Дун-бинь, приложив рупором руку ко рту, закричал: «Цай-хэ!»
Голос прокатился, как гром, — и Дун-бинь видел, как морские птицы, сидевшие на волнах чуть ли не на горизонте, сорвались с воды и улетели. Но никто ему не ответил: очевидно, Лань Цай-хэ или не слышит, или не имеет возможности ответить, находясь во власти Лун-вана.
Дун-биню ничего не оставалось, как обратиться непосредственно к владыке моря.
— Лун-ван! Эй, Лун-ван! — закричал Дун-бинь громче прежнего. — Я вам говорю! Немедленно доставьте сюда того молодого человека, которого вы захватили. А иначе я зажгу воду, море высохнет, и вы плохо кончите!
Крик Дун-биня потряс воздух и воду и проник до самого дворца Лун-вана. Один из приближенных князя, по имени Е-ча, находился за оградой дворца. Он услыхал крик Люй Дун-биня и тотчас доложил наследнику, что какой-то нахальный человек стоит на берегу, кричит, бранится, требует освобождения пленника и грозит сжечь море.
— Что-о? Сжечь море?! Ну, погоди же, я тебя проучу, хвастунишка!
С этими словами наследник сам пошел к тому месту, где на берегу стоял Дун-бинь, высунулся из воды и сказал:
— Кто эта тварь, которая смеет хвастать своей силой передо мной?
Дун-бинь спокойно ответил:
— Успокойтесь, мой милый; я — верховный Бессмертный Люй Цунь-ян; так как мой товарищ Лань в настоящее время находится у вас, в море, то я и пришел сюда, чтобы спасти его. Передайте, пожалуйста, Лун-вану, чтобы он немедленно освободил Лань Цай-хэ и доставил его сюда ко мне.
Молодой дракон-наследник насмешливо посмотрел на этого дерзкого, так спокойно рассуждающего, и спросил:
— Ну, а если мы не возвратим пленника, что же ты можешь сделать с нами?
— Очень просто: я сожгу море!
Наследник расхохотался:
— Сжечь море? Воду?! Ну и шутник же ты!.. Только вот что я тебе скажу: не болтай-ка ты понапрасну, и пусть твой поганый рот не выбрасывает пустых слов передо мной. Я тебе говорю — убирайся отсюда подобру-поздорову туда, откуда ты пришел, пока ты цел. А не то — я и тебя схвачу и посажу под замок!
Дун-бинь, вообще не отличавшийся спокойным характером, рассердился; он выхватил свой меч, который всегда носил за спиной, и направился к молодому дракону. Но тот нырнул в воду и исчез.
Тогда Дун-бинь отвязал от пояса неразлучную ху-лу (тыкву-горлянку), в которой хранился волшебный огонь, и бросил ее в море.
И в тот же миг ху-лу распалась на две ху-лу: те, в свою очередь, разделились на четыре, потом — на восемь, на шестнадцать, на десятки, сотни, тысячи, до бесконечности… Вскоре они покрыли всю поверхность моря — покуда только глаз хватал — и все они из своих узких горл извергали струи волшебного пламени, которому ничто противостоять не могло… Вода покраснела, и скоро море закипело ключом.
— Фу, как жарко! — сказал Лун-ван, сидя за столом в кругу своих приближенных. — Откройте-ка окна, чтобы впустить струю свежей воды.
Слуги бросились исполнять приказание. Но лишь только открыли окна, как в них ворвалась не прохладная вода морского дна, а, наоборот, — горячая, а вместе с ней — какой-то странный шум и крики.
— Что это значит? Разузнать и тотчас доложить! — крикнул водяной повелитель.
Через минуту один из его ближайших советников докладывал:
— Государь! Несколько часов тому назад наследник захватил какого-то странного человека, переплывавшего море на нефритовой дощечке, и заключил его под стражу в темном подводном помещении… А теперь за этим человеком пришел его товарищ — Бессмертный Люй Цунь-ян. И потребовал возвращения пленника. Но наследник не отдает его; поэтому Люй бросил свою ху-лу в море — и море горит.
Лун-ван был поражен: никогда он не только не слыхал, но и допустить не мог, чтобы море могло гореть. Но факт был налицо, и постепенно жар становился все ощутительнее.
Необходимо было принять экстренные меры, да к тому же и вина молодого дракона была налицо. Лун-ван захотел выказать себя справедливым по отношению ко всем, — даже и к своим детям.
— Значит, все горе, — сказал старый дракон, — произошло оттого, что мы захватили человека с какой-то дрянной вещицей?.. Ну что за мальчишество со стороны наследника! Он завладел каменной дощечкой, которая обязана быть тяжелой и не может плавать, — следовательно, она должна все равно упасть на дно и быть нашей; но зачем же он захватил человека и держит его? Это уже озорство с его стороны. Сейчас же освободить пленника и доставить его в целости и сохранности к его другу на берег!
Приближенные тотчас бросились исполнять приказание, освободили Лань Цай-хэ и в самом скором времени доставили его на берег — к тому месту, где стоял Люй.
— Господин, — кланялись подводные вельможи, — вот ваш друг, живой и здоровый… Мы не могли не задержать его, потому что он нарушил законы природы, заставив камень плыть по воде. Но вот теперь он возвращен вам; смилуйтесь над невинными обитателями моря и уберите свой страшный огонь!
Люй Дун-бинь, обрадовавшись возвращению пропавшего друга, произнес какие-то слова. И тотчас же огонь перестал извергаться из всех ху-лу; горлянки стали соединяться одна с другой, число их быстро уменьшалось — и, наконец, последняя ху-лу подплыла так близко к берегу, что Люй взял ее и привязал к своему поясу.
Морские посланцы униженно поблагодарили Бессмертного и нырнули в воду, а Люй и Лань, довольные и радостные, двинулись в путь на съезд богов, где их ждали друзья.