Он сжал зубы и недовольно помотал головой, прогоняя страх. Корабль летел параллельно зеркальной равнине, заполнявшей полнеба, — оттуда к ним тянулись венцы изогнутых игл высотой в мили, окружавших черноту воронок. Большинство их было пусто, в других сидели огромные сверкающие шары, отбрасывая длинные тени. Корабль проносился над ними, направляясь к единственной острогранной, уступчатой пирамиде, — Ярослав не сразу понял, что она не стоит на этой невообразимой равнине, а парит высоко над ней. На её фоне она казалась небольшой, но медлительно росла, в свою очередь заполняя полнеба. Рядом с отклоненными наружу ребрами её уступов их корабль казался просто мухой.
В наклонном монолите зеркальной стены открылся огромный квадрат проема, корабль влетел туда… вдруг вспыхнул ослепительный свет, корпус содрогнулся. Прежде, чем Ярослав перевел дух, корабль плавно пошел вниз и сел. Их вновь прижала к полу привычная сила тяжести. Гудение смолкло, огни на пультах погасли. Путешествие закончилось.
Несколько минут они осматривались, не решаясь выйти наружу. Ангар поражал. Прежде всего, размерами, — восемьсот метров в длину, метров триста в ширину и в высоту. Неровные стены слабо тлели чистым серым светом, не дающим теней. Потолка не было, — над ними простерлось хмурое предгрозовое небо. Казалось, сейчас пойдет дождь. В задней стене ангара зияли огромные проемы, ведущие в непонятные помещения. На полу и на ажурных платформах, выраставших из стен, стояло множество плоских кораблей, — точно таких же, как тот, на котором они прилетели.
Соотнеся размер зала с размерами пирамиды, а её размер, — с размерами искусственной луны, мальчишка поёжился. Такое было выше его понимания. Если это всё же построили файа… но здесь их не было. Огромный ангар был совершенно пуст, ничто не двигалось в нем.
Ярослав приказал выходить. Он боялся, что они не смогут открыть люки, но те уже оказались открыты. Здешний воздух, — чистый и свежий, — медленно втекал в них. Их явно никто не ждал.
Отряд рассыпался боевыми тройками, держа оружие наготове. Никто не знал, куда идти дальше. В ангаре висела тишина, — такая жуткая, что хотелось кричать.
На сером упругом полу кое-где лежали пушистые белые шары, — одинаковые, не очень большие. Ярослав, Антон и Димка подошли к одному из них. В этот миг шар вспучился и развернулся. Ошеломленные, они увидели юношу-файа в снежно-белой пушистой одежде, бесформенной, как облако. Одновременно развернулись другие шары, превратившись в таких же парней. Люди удивленно смотрели на них, — смуглые симпатичные лица, обычные прически юношей-файа, то есть растрепанные гривы до плеч, — они ничем не походили на Воинов, но всё же…
У каждого на боку висела плоская стальная коробка величиной в большую книгу, с блестящим кристаллическим глазом на торце. Под ним выступало короткое сопло.
Ярослав никогда раньше не видел таких вещей, но сразу понял, что это оружие. Впрочем, его хозяева выглядели настроенными вполне дружелюбно… даже когда разом вскинули свои коробки.
Рутенцы опередили их. Ярослав и его товарищи из трех автоматов ударили по одному файа. Тот невозмутимо поднял руку ладонью вперед, воздух замерцал, — и направленные в него пули с визгом разлетелись в стороны. Мальчишка сразу вспомнил, как стрелял в Воина-файа в шлюзе, — с тем же результатом. А в ответ…
Все файа в один миг поднялись в воздух, зависнув над головами ошеломленных людей. Из их «коробок» вырвались ослепительно-синие лучи. Ярослав мгновенно прыгнул в сторону, — промахнувшийся луч с треском выжег глубокую дымящуюся борозду в полу, — и послал вслед врагу очередь. Не коснувшись файа, трассирующие пули молниями брызнули во все стороны…
Когда в человеческое тело входит луч лазера, самое страшное, — пар. В плоти семьдесят процентов воды. Вскипая в звездной температуры луче, она становится взрывчаткой, рвущей мясо в клочья.
Это был не бой, а побоище — файа, неуязвимые, носились в воздухе, их лазеры били без промаха, отсекая руки и ноги, снося головы, распарывая тела. Ярослав видел, как его бойцы просто взрывались в тучах пара и искр, дымящиеся клочья плоти летели во все стороны. Ливень пуль, бьющий в файа, был бесполезен. Но Димка смог попасть в летучую тварь из базуки. Кумулятивный снаряд, способный пробить полметра броневой стали, тучей искр и дыма разбился о воздух. Но врага с чудовищной силой швырнуло назад и ударило о стену, — тело на секунду распласталось по ней и бесформенной кучей упало вниз. Голова файа безжизненно свесилась на переломанной шее. Воины отпрянули, ошеломленные смертью собрата.
— Все в корабль! — крикнул Антон. — Будем отбиваться там!
— Это западня! — заорал Ярослав. — Надо прорываться внутрь!
В неразберихе боя часть бойцов бросилась за ним, часть, — за Антоном. У огромных ворот во внутренней стене Ярослав остановился. Он не знал, как их открыть. Сбоку была массивная выгнутая дверь, — ни ручек, ни кнопок, только светящийся квадрат сбоку. Вспомнив файа в рубке, мальчишка со злостью ударил по нему ладонью. Квадрат мигнул и дверь, — она оказалась боком полого цилиндра, — сдвинулась.
Вместе с ним в неё ворвался Димка. Все остальные в этот миг уже были мертвы, или загнаны внутрь корабля. Вслед за мальчишками влетел яростный луч, осыпая их обжигающими искрами. Через секунду цилиндр повернулся, открывая вход в просторную светлую комнату, — пустую, если не считать такого же цилиндра напротив. Миновав и его, они оказались по ту сторону колоссальных ворот, в светлом коридоре, таком огромном, что в нем без труда прошел бы их корабль. Рутенцы побежали вперед.
Они не видели, как в безнадежном бою гибли последние бойцы, оборонявшие его, как взрывы одну за другой крушили бронированные двери машинного отсека. Последний заряд Антон поставил на белую плоскость аннигилятора, питавшего двигатели корабля. Не давая себе задуматься, он ткнул дуло пистолета во взрыватель, и нажал спуск.
Мальчишек оглушил раздавшийся сзади адский грохот, страшный удар сбил их с ног. Ошалев, они увидели, как сминается торец коридора, — стены, потолок, пол. Стальные панели обшивки рвались как бумажные, из разрывов бил пар, искры, циклопические створки ворот — слоеные короба из керамики и стальных плит толщиной в метр, — прогнулись и разошлись, из расщелины ударило ослепительное пламя, стеной рванулось к ним…
Их, оглушенных страшным громом, подхватила и как пух понесла воздушная волна, свет погас, исчезла сила тяжести, — лишь поэтому, пролетев несколько десятков метров, они не разбились. Затем пламя погасло, и во мраке страшно заревел травящийся воздух. У Ярослава вмиг заложило уши. Их, совершенно беспомощных, стремительно понесло назад, в разлом, в котором сияли звёзды…
Вернувшееся тяготение швырнуло их на пол, чуть не переломав кости. Поднявшись, не обращая внимания на боль, мальчишки молча бросились к боковой двери, — теперь они знали, как её открыть. Когда в повернувшийся цилиндр с воем ворвался воздух, они упали, оглушенные, зевая, как выброшенные на берег рыбы.
Ярослав понял, что они чудом вырвались из пустоты.
Когда Антон взорвал аннигилятор челнока, его магнитные монополи слились и исчезли, превратились в чистую энергию, равную полусотне тонн тротила, — вполне достаточно, чтобы в клочья разнести и этот челнок, и соседние. В замкнутом пространстве ангара началась своеобразная цепная реакция, — за считанные секунды взорвались все шестьдесят десантных кораблей. Полная энергия взрыва составила около трех килотонн.
Несмотря на это, звездолет «Эрия», предназначенный для Эвакуации Эрайа, уцелел, — корабли Первой Культуры отличались необыкновенной живучестью. Взрыв выбил крышки шлюзов и разрушил их силовые генераторы, — нейтридные сегменты внешней брони поплыли во мрак, из двух открывшихся проемов шириной в вэйд вырвались столбы ослепительной плазмы. Их отдача заставила восемь миллиардов тонн стали кувыркаться в космосе. Бронированные переборки ангара лопнули и смялись. Примыкавшая к его внутренней стене промышленная зона была почти полностью разрушена, её руины охватило мгновенно угасшее пламя, сплавлявшее металл. Подались, вмявшись, и многослойные перекрытия основных отсеков. Из лопнувших, раздавленных цистерн пятого, топливного, потекла питательная масса, — тягучие струи расплавленного камня, тут же застывавшие в вакууме фантастическими деревьями. Расположенный в третьем отсеке матричный центр потерял четыре миллиона ячеек, искрошенных и сожженых ворвавшейся плазмой, хотя сами матрицы уцелели, — их материя, сжатая до плотности звёздных ядер, была почти неразрушима.