Ион Ратиу спорил с полицией, требуя права выразить свои взгляды в ходе мирной демонстрации. Но его никто не слушал. Ни он, ни его друзья не могли видеть вход в отель. Ион перелез через заграждение и был немедленно арестован. Его посадили в фургон, отвезли в полицейский участок, обвинили в сопротивлении полиции и оштрафовали на 50 фунтов. Ратиу был потрясен и обратился ко мне. Он написал, что всегда верил в то, что в Англии каждый человек имеет законное право выражать свою точку зрения. Ему запретили это сделать, а когда он начал настаивать, на него завели уголовное дело.
В тот момент меня мало волновала Румыния. Если уж на то пошло, я никогда там не был, но все же понимал желание правительства уважить диктатора Румынии, чтобы поставить в неудобное положение СССР. Я понимал, насколько ценной была тактика вбивания клина между двумя союзниками, и сразу же вспомнил классическое решение Уинстона Черчилля поддержать в 1941 году своего старого врага, чтобы выиграть в войне против Гитлера. Тем не менее я чувствовал неловкость из-за лицемерия, которое для этого требовалось. Мы тешили самолюбие жестокого диктатора в мирное время, позволяя ему улучшить свою репутацию с помощью доброго имени страны и престижа королевы, обескураживая тем самым румынских эмигрантов, веривших в демократию. Неправильно, думал я, что им не позволили организовать протест возле отеля «Клариджез».
Министерство внутренних дел не слишком хорошо знало, каков румынский режим. 14 марта 1983 года гражданину Румынии Станку Папусойу, который нелегально проник на территорию Великобритании на грузовике и попросил политического убежища, потому что ему «не нравился социализм», выдали справку Министерства внутренних дел по форме IS-92, предписывавшую ему вернуться в аэропорт Хитроу и вылететь в Бухарест ближайшим рейсом. Это было тревожное начало истории, которая ставила под вопрос одно из важных направлений государственной политики по отношению к Восточной Европе, а также как минимум угрожала карьере министра внутренних дел.
Английская подруга Папусойу Шен Риз отправилась с ним в лондонское иммиграционное управление, чтобы оспорить это решение, потому что, хотя Румыния и была независимой страной, ее режим был одним из жесточайших в Европе. Через несколько минут к ним вышли двое полицейских, вытащили прямо изо рта Папусойу сигарету, надели на него наручники и забрали в камеру. Когда его тащили туда, он кричал, взывая о помощи.
Шен сказали, что, хотя такая процедура была необычной, они боялись, вдруг он совершит самоубийство. Поэтому и встал вопрос о его депортации. Перед отъездом ей позволили побеседовать с ним несколько минут. На табличке его камеры было написано: «Беглец-самоубийца».
Только после того, как 16 марта агенты службы безопасности посадили Папусойу на самолет, вылетавший в Бухарест, его дело получило огласку.
Это было первое выдворение человека, бежавшего из социалистической страны, с момента репатриации советских солдат в соответствии с решениями Крымской конференции, вскоре после начала «холодной войны». Пресса отметила довольно странное поведение лейбо ристской партии в этом деле, которая так ничего и не предприняла.
«Таймс» отмечала[128], что Папусойу — неудачная жертва для министерства внутренних дел: он не был ни чилийцем, ни ирландским республиканцем, ни пакистанцем, собиравшимся жениться на англичанке. Полстраницы в «Санди экспересс»[129] с фотографией представителя министерства внутренних дел Дэвида Уоддингтона под заголовком «День позора Британии» было посвящено депортации, этому «порочному поступку». Там также опровергались слова Уоддингтона о том, что любое наказание, которому может подвергнуться Папусойу, «будет прямым следствием его нелегального отъезда из Румынии и никак не связано с его религиозными и политическими взглядами». По мнению министерства внутренних дел, законы Румынии, запрещавшие путешествовать за рубеж, были ужасными, но все же не предусматривали гонений.
Пресса не замедлила сравнить выдворение Папусойу с насильственной репатриацией советских граждан в 1945 году. Вот почему все звонили мне. «Таймс» написала: «Зрелище, когда протестующего молодого румына, закованного в наручники, за руки и за ноги тащили на самолет, вылетающий в Бухарест, едва ли добавит британцам гордости за свои традиции». Министерство внутренних дел продолжало оправдываться тем, что наши законы о предоставлении политического убежища защищают тех, кто подвергался гонениям и преследованиям, а не тех, кто пытался избежать уголовного наказания. Я же не переставал повторять, что в стране, где поездка за границу без специального разрешения считалась серьезным преступлением, эти понятия были равнозначны[130].