Последней стадией безумия Чаушеску стала программа «систематизации» — попытка переселить жителей деревни в города. Общая численность деревень, составлявшая 13 500, сократилась вдвое, а плотность населения в оставшихся должна была увеличиться, и расстояние между домами не должно было превышать десяти метров. Частные наделы, на которых люди работали на себя, конфисковывались. Чаушеску мечтал о стирании грани между городом и деревней, о создании однородного рабочего народа, сконцентрированного в одной социалистической столице и живущего в одинаковых домах, похожих на коробки, чтобы им легче было управлять.
Жители деревень получали повестки покинуть дома, где их семьи жили всю жизнь. На исполнение редко давали больше трех дней, иногда это занимало несколько часов, после чего просто приезжали бульдозеры и сравнивали дом с землей. Это делалось независимо от того, успел ли хозяин забрать вещи и покинуть дом. Ему самому приходилось заботиться о том, как перевезти свои пожитки к новому месту жительства, предоставленному органами «систематизации», — обычно это была одна комната в помещении барачного типа с общей ванной и кухней.
На посвященном Румынии слушании, проведенном подкомитетом Европарламента по защите прав человека 20 февраля 1989 года, дочь знаменитого драматурга Эжена Ионеско зачитала его послание, умолявшее западный мир не принимать молча «геноцид наших традиций», уничтожение деревень и их жителей. Два делегата Европарламента от британской лейбористской партии Стэн Ньюэнс и «кошмарное дитя социализма» Ричард Балф хорошо отзывались о Чаушеску, остальные чувствовали необходимость что-то сделать, и если не остановить, то по крайней мере ослабить его решимость. Мы предлагали разорвать экономическое соглашение с Румынией. Мы продумали, как можно использовать против него ООН и Хельсинкский процесс. Но едва ли на этого человека можно было повлиять.
Его единственным слабым местом, решил я, могли стать ордена Бани и Почетного легиона. Эти подарки, сделанные ради внешнеполитических целей, были важной составляющей его престижа внутри страны и служили доказательством восхищения королевы Елизаветы и генерала де Голля. Если бы его лишили этих наград, то народ Румынии тотчас же узнал бы об этом, а его противники воспрянули духом.
Я запросил у правительства[131], сколько глав иностранных государств были кавалерами британских орденов и наград. Мне ответили, что таких людей было 44, в том числе 14 кавалеров ордена Бани I степени. Затем я написал[132] об ужасах, творимых Чаушеску, и предложил лишить его иностранных наград, что было бы огромным ударом по его честолюбию, престижу и безграничной власти. Не так давно произошло несколько случаев, когда британские граждане лишились наград. Антони Блант был лишен звания кавалера ордена королевы Виктории II степени после того, как выяснилось, что он — советский агент. У тайного советника Джона Профьюмо отняли министерскую пенсию из-за сексуального скандала. Жокей Лестер Пигготт был лишен ордена Британской империи IV степени за уклонение от уплаты налогов. Император Хирохито потерял звание кавалера ордена Подвязки, когда Япония и Великобритания находились в состоянии войны. Почему же орден Бани должен был остаться у Чаушеску?
Я думал, что министерство иностранных дел согласится со мной. У нашего посла в Бухаресте Хью Арбатнотта возникли проблемы с румынскими органами внутренних дел. Когда он пытался посетить известную диссидентку Дойну Корнеу в Клуже, то обнаружил, что все улицы, ведущие к ее дому, заблокированы знаками «Проезд запрещен». Но он все равно проехал, за что его грубо обвинили в нарушении правил дорожного движения, а затем ему, по словам лорда Трефгарна, «скрутили руки и нанесли оскорбление». Это был серьезный прецедент. Полиция иностранного государства выразила полное неуважение по отношению к послу Ее Величества.
И тогда 10 апреля я задал в палате лордов вопрос, не посоветует ли правительство королеве лишить Чаушеску ордена Бани. Но лорд Трефгарн ответил очень осторожно: «Не подобает вмешивать Ее Величество в политические игры подобного толка…» И мои «благородные друзья» поддержали его возгласами одобрения. Затем Трефгарн признал, что Румыния до сих пор не извинилась за избиение британского посла. Палата выказала желание не столько обратить внимание на совершенное нарушение прав человека, сколько постараться не вмешивать монархию в политику. Быть может, они боялись более длинного списка тех, кого стоит лишить британских наград. Ведь президент Малави Банда и президент Заира Мобуту тоже были кавалерами ордена Бани.