И все же, зная о том, что албанская операция полностью провалена и что один из ее организаторов состоял на службе у врага, что на протяжении двух лет он направлял поступающую к нему информацию тем, против кого он по идее и должен был сражаться, — несмотря на все это британская и американская разведки продолжали посылать албанцев на поле боя, где у них не было никаких надежд остаться в живых.
Например, Мухамед Зекир Ходжа (не имевший никакого отношения к диктатору) прошел подготовку в лагере у американцев близ Гейдельберга, затем был отправлен в Грецию, откуда на парашюте высадился в Албании в ночь на 23 июля 1951 года, через два месяца после того, как Берджесс и Маклин сбежали в СССР. Он рассказывал: «Около полуночи мы высадились на равнине Вергой, которая должна была быть безопасным местом. Но вместо этого оказалось, что мы окружены албанской службой безопасности и вооруженными жителями. Мы начали сопротивляться, и двое из нашей группы были убиты, а двое остальных попытались скрыться. Мы бродили по горам, и вечером 28 июля натолкнулись на еще более многочисленный отряд. Меня ранили в руку и захватили в плен»[138]. Ходжа был приговорен к двадцати годам тюремного заключения, а отсидел более двадцати четырех, и большую часть из них провел в позорно известном лагере Буррел.
Последний провал албанской операции спустя два года после увольнения Филби привел к массовой чистке как мнимых, так и реальных врагов, которую провела албанская полиция. Были арестованы тысячи человек. Многих расстреляли за участие в этой непродуманной британцами и американцами попытке «свергнуть» власть коммунистов.
Изучая это мрачное дело в начале восьмидесятых, когда Энвер Ходжа все еще был у власти, я размышлял о том, что именно эти люди-«призраки» из «пустыни зеркал» МИ-6 и ЦРУ ставили в 1970 году под вопрос мое поведение и мой патриотизм и быстро оборвали мою карьеру; по крайней мере, один человек точно был у них на платной службе — редактор «Сервей» Лео Лабедз, который продавал лживые факты о якобы моем сотрудничестве с коммунистами в непристойный журнал, чем немало испугал моего начальника по палате лордов Джорджа Джеллико. Эти инсинуации не могли не напомнить ему похожую ситуацию, в которой он сам оказался из-за своих тесных отношений с Филби и Берджессом в Вашингтоне в 1951 году после побега Берджесса и увольнения Филби. Именно эти «стражи национальной безопасности», по словам моего начальника по фракции Майкла Сент-Олдуина, и заявили Эдварду Хиту, что тому угрожает скандал, если я останусь на посту министра в 1970 году, или если он восстановит меня после того, как я выиграю суд в 1972 году, или даже если он направит меня в Европарламент в январе 1973 года.
Но свою книгу «Великое предательство» я написал вовсе не из-за этого. Мне не хотелось заново переигрывать ту битву начала семидесятых. Я просто хотел узнать, почему эти безответственные «стражи» присвоили себе право на основе неубедительного и непродуманного плана посылать людей на верную смерть прямо в засаду на территории врага. Я очень уважал таких людей дела, как Эймери и Смайли, которые предложили эту идею, но не тех сотрудников МИ-6, которые командовали самой операцией и не прекратили ее, когда неудача стала очевидной. Они должны были знать, что все пошло не так, и обязаны были остановить ее, чтобы тем самым спасти ее участников. Но даже в 1994 году британские и американские официальные лица отказались опубликовать официальные документы, в которых содержались детали и описание этого безумного предприятия.
Почему они не свернули операцию в июле 1951 года, когда стало ясно, что предатель находится у ее истоков? Парламент не информировали о политике «снятия с орбиты» и не дали ему надзора за ее исполнителями. Премьер-министр и его коллеги не могли постоянно заниматься только контролем или надзором. Пресса также была далека от этих событий. В отличие от американцев, у нас в Великобритании нет законов о вмешательстве в частную жизнь и о свободе информации. Специальный раздел Закона об официальной информации от 1988 года обязывает настоящих и бывших сотрудников секретных служб не разглашать служебную информацию в течение всей жизни. В общем, они могли продолжать наносить увечья маленькой балканской стране. На деле они были опасным бесконтрольным орудием в арсенале британского правительства, и скоро мне пришлось в этом убедиться.