Кризис продолжался две недели, прежде чем Данилофф и Захаров были переданы под ответственность своих послов и спустя несколько дней вылетели по домам. В ходе этой истории неизбежно встал вопрос: помогут ли встречи на высшем уровне достигнуть необходимых решений, пока в СССР журналистские расследования приравнены к шпионажу, что в результате заканчивается «взятием заложников», когда надо освободить одного из своих шпионов. Если советская политика такой и останется, то гласность и перестройка будут пустыми словами, а саммиты и встречи Восток — Запад ни к чему не приведут.
19. Освобождение Орлова и смерть Марченко
А в это время в маленьком якутском поселке Кобяй, где ветеран диссидентского движения и бывший председатель Хельсинкской группы Юрий Орлов отбывал пятилетнюю ссылку, происходили странные события. К февралю 1984 года закончился его семилетний срок в лагерях, и после этого Юрия перевезли в холодный и болотистый край, куда можно попасть только на самолете. Там он поселился в маленьком доме, который для него сняли жена Ирина и московские друзья.
Ему было 62 года, и он получал крохотную пенсию — 67 рублей в месяц. Местные жители относились к нему с опаской, потому что им сказали, что он — враг народа. Ему нельзя было удаляться от поселка больше чем на два километра, и основную часть времени он проводил гуляя по лесу и собирая грибы. Овощи в мерзлой земле не росли, и друзья помогли Юрию построить парник, где он выращивал огурцы и картофель. Летом, когда с озер ненадолго сходил лед, он ловил карпов.
28 сентября начальник местного КГБ приехал к Орлову на мотоцикле и приказал немедленно собирать вещи. На заднем сиденье мотоцикла, с чемоданом в руке, его доставили прямо на взлетную полосу аэродрома в Кобяе, затем он летел 220 миль до Якутска, а потом — кружным маршрутом до Москвы. Он слышал по радио о деле Данилоффа и, надеясь на лучший исход, думал о том, есть ли какая-либо связь между ним и этим делом. Но его сердце сжалось, когда прямо из аэропорта его доставили в Лефортовскую тюрьму и там сказали, что он находится под следствием за еще одно преступление против государства.
Он рассказывал: «Три дня я сидел в Лефортово, не зная, отпустят ли меня или дадут еще один срок. Это стало для меня огромным стрессом. Мысль о новом сроке в лагере была невыносимой. Я бы скорее покончил с собой, чем вынес это. В конце концов 2 октября следователь сказал мне, что указом Верховного Совета СССР меня лишают советского гражданства и высылают за рубеж. Меня продержали в тюрьме до воскресенья 5 октября, а утром посадили на самолет, вылетающий в Нью-Йорк».
Кремль отпустил Орлова, чтобы задобрить американскую сторону после обмена Данилоффа на Захарова. Эта уступка должна была подсластить пилюлю, которую заставили проглотить американскую публику. Подобная сделка не вписывалась ни в какие рамки. Захаров был профессиональным шпионом, а Данилофф — профессиональным журналистом, американским гражданином русского происхождения, арестованным за законную журналистскую деятельность. Было абсурдным ставить этих двух разных людей на одну доску. Тем не менее, американское правительство с радостью приняло Юрия Орлова, одного из самых великих героев советского демократического движения. Узнав, что он уже в пути на Запад, я вылетел в Нью-Йорк, чтобы встретить его, и, присоединившись к толпе почитателей, пожать ему руку. Орлов тут же вылетел в Вашингтон, чтобы увидеться с президентом Рейганом, который через несколько дней должен был в Рейкьявике встретиться с Горбачевым; Орлов собирался поговорить с Рейганом об известных политических заключенных и попросить его поднять их дела во время саммита в Исландии. «Их освобождение ничем не угрожает Советскому Союзу. Их не так много», — позже сказал мне Орлов. По статье 70 за антисоветскую агитацию проходили, по некоторым оценкам, от 200 до 300 человек. Как и Сахаров, Орлов полагал, что самым неотложным было дело Анатолия Марченко, который серьезно заболел в чистопольской тюрьме. Сахаров уже упоминал о нем в письме Горбачеву восемь месяцев назад.
В менее значительных проступках обвинялись около 3 000 человек, проходивших по статье 190; большая часть дел была связана с религией, например, людей арестовывали за продажу Библии или предметов религиозного культа. Общее число узников совести, названное Сахаровым в его интервью Би-би-си в 1975 году, составляло примерно 10 000, и в него входили некоторые диссиденты и еврейские «отказники», известные всему западному миру.