Сахарову не разрешалось выезжать за границу потому, что он обладал военными секретами. И я мог пред полагать, что Елену обвинят в использовании ее «медицинской» поездки в политических целях. Должно пройти много времени, прежде чем ей снова разрешат выехать за границу. Тем не менее, я собирался поддерживать отношения с ней и ее семьей, всемерно им помогать, и однажды, если повезет, встретиться с ее замечательным мужем.
6. Владимир Буковский
Впервые я увидел Буковского 5 января 1977 года в Лондоне, когда он переступил порог моего дома. Коротко стриженный, со впалыми щеками, будто их вдавили двумя теннисными мячами, с землистой кожей человека, находящегося или недавно бывшего при смерти, он казался почти призраком. Для Советского Союза его судьба была одной из самых удивительных.
Еще школьником-подростком в середине пятидесятых он принял необычное решение «пойти в политику», что означало для него — посвятить свою жизнь идейному противостоянию советскому правительству и строю. Он сознательно выбрал образ жизни, не дававший ему продолжить образование, разрушающий любые карьерные возможности и неизбежно приводящий к лишению свободы, а возможно, и жизни. В юном возрасте он решился испытать на себе весь набор зверств КГБ. И это было, надо полагать, делом принципа. А иначе как это объяснить? Вряд ли он искал славы или политического влияния. К тому же с его стороны было бы весьма опрометчиво, почти безрассудно предполагать, что это противоборство может закончиться в его пользу, когда даже шансы выжить были не слишком-то велики.
В то время даже опытнейший политический игрок или самый дальновидный карьерист с богатым воображением не смогли бы подсказать Буковскому, как избежать личной трагедии, которая неизбежно должна была наступить в результате его выбора, предполагающего прямой конфликт с КГБ на советской территории.
В 1959 году, семнадцатилетним, в последнем классе школы он начал издавать сатирический журнал. Журнал не был политическим. Там не было ничего опасного, просто юмор и литературная пародия — школьники шутили над учителями. Печатали его на машинке только в одном экземпляре, и дети обычно вместе читали его и смеялись. Журнал вызвал удивительную реакцию советских властей. Представители министерства образования и органов коммунистической партии прямо-таки обрушились на школу. Чтобы разобраться в этом деле, они направили туда комиссию. Та усмотрела в журнале не шутку, а подрывную деятельность. В результате директора школы уволили, Буковского исключили, а его отцу, обычному коммунисту, вынесли выговор. Владимир говорил, что эта история стала еще одной наглядной иллюстрацией, подтверждавшей его мнение, сформировавшееся несколькими годами раньше: не может быть свободы и настоящего счастья в обществе, живущем по законам Советского Союза.
С этим убеждением он и жил. Он решил бороться с системой, не соглашаясь ни на какие компромиссы. Это было довольно необычно даже для диссидентов. Практически все они в отдельных случаях шли на компромисс. В конце концов, даже Сахаров до 1968 года был лояльным к советскому строю. И Солженицын несколько лет после 1962 года поддерживал советский журнал «Новый мир» и советский Союз писателей. Но Буковский ни разу не сделал ни шагу навстречу системе. «Я был агрессором, если хотите», — говорил он.
Ему сказали, что его никогда не примут в университет, что ему надо «перевоспитываться» в рабочем коллективе. Буковский объяснял: «Будучи марксистами, они свято верили в целительную силу пролетарского коллектива. Их приговор означал, что у меня не будет возможности получить высшее образование и, следовательно, мне всю жизнь придется заниматься физическим трудом». И тогда он сказал себе: «С какой стати я должен быть игрушкой в руках других людей?» Он нашел обходной путь и все-таки поступил в Московский университет на биологический факультет, где проучился год. За организацию чтения неопубликованных стихов на природе его исключили и в порядке снисхождения объяснили, что он вообще не имел права поступать в университет.
В июне 1963 года, когда Запад превозносил Никиту Хрущева за публикацию повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича», состоявшуюся семью месяцами раньше, Буковского задержали с «антисоветским материалом» — книгой Милована Джиласа «Новый класс». В Москве это была такая ценность, что ему дали ее всего на одну ночь. Он сфотографировал книгу, чтобы иметь больше времени на чтение, и отпечатал две копии. Буковский показал отснятую книгу нескольким друзьям, один из которых, предположительно, и донес на него. В КГБ ему сказали, что раз он сделал два экземпляра, значит, собирался один из них читать, а другой дать кому-то еще. Это было отягчающим обстоятельством. Ему приписали «распространение» антисоветской литературы, что отличалось от простого хранения для личного пользования.