Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

Пусть бегут они быстрее,
пусть они проворней скачут.
Хийси, мальчик низкорослый,
прыгающий через тропы,
вынь-ка шпоры золотые
из лукошка золотого,
из корзинки, что из меди,
с воронца из серебра,
бок пощекочи бегущим,
поскреби у них под мышкой.
Пусть они бегут быстрее,
пусть они проворней скачут
прямиком к ловцу-герою,
к мужу, ждущему добычи,
к вынянченному у груди,
пригони в упряжке медной,
в золотых оковах стадо.
Здесь должна пройти дорога,
нового пути начало
для великих и для малых.
Здесь мостки покрыты шелком,
полотном — места плохие,
холщевиною — худые,
плотным полотном немецким,
грубою сермяжной тканью.
Уккойнен, отец всевышний,
старец наш, владыка неба,
палицею золотою
с воронца из серебра
по бокам ты их стегни,
полосни своею палкой
так, чтоб кости затрещали,
чтоб колени задрожали.
Леса щедрая хозяйка,
маленькая дева рощи,
коль рекой богатство льется,
коль оно стремится выше,
выше подними ограду;
коль оно стремится ниже,
опусти ограду ниже.
Коль рекой оно не льется,
пусть забор стоит на месте.
Пусть бежит оно быстрее,
пусть проворней стадо скачет.
Здесь, куда придешь ты, стадо,
красной лентой перекинут
мост над огненным порогом.
Шелком здесь мосты покрыты,
бархатом покрыты хляби,
полотном — места плохие,
плотным полотном немецким,
грубою сермяжной тканью.
Парусом, хвосты, расправьтесь,
парусиной трепещите.
Пусть бежит быстрее стадо,
пусть оно проворней скачет,
не сворачивая в топи,
не сходя с мостков в болото.
Дочка мглы, тумана дева,
Луоннотар, Тапио дочка!
Решетом просей туманы,
выдуй человечий запах,
выветри ты дух героев.
Застели глаза коровкам,
заложи туманом уши.
Из ловушек, из капканов,
из сетей ты сделай по две.
Проведи ты к ним добычу.
Замотай им рот шелками,
поверни носы в сторонку,
чтобы нити не порвались,
не запутались волокна.
Положи ты пястку льна,
горстку золотой кудели
под серебряную грядку
этой ночью, ночью первой,
ночью среднею, второю,
ночью третьего, последней.
Принеси богатство ветром,
вьюгой нагони, метелью,
непогодою, дождями
прямиком к ловцу-герою,
к мужу, ждущему добычи,
к вынянченному у груди.
Золото мое иссякло.
Вицу выломай в чащобе,
прут березовый в лощине.
Кто бежать не может быстро,
стегани того ты плетью,
подгони кнутом ременным,
мелкими хлестни камнями,
сыпани вослед им галькой.
Вицу в пять возьми саженей,
в три сажени прут березы,
чтобы им стегать скотинку,
чтобы гнать большое стадо.
Нет других мужчин на свете,
кто б черней имел ресницы,
кто ногой ступил бы мягче,
кто б имел дугою брови.
Нету нашего прекрасней.
Стукни палицею, Укко,
новою дубинкой грохни,
хлестани своею палкой
на местах рожденья стада,
в крае меха дорогого.
Добрая хозяйка леса,
ты, дарящая добычу,
золота тебе набрал я,
серебра я приготовил,
расстели платок свой лучший
под мои дары лесные,
чтоб на землю не упали,
чтоб в грязи не замарались.
Век у золота такой же,
как у месяца, у солнца.
Есть и золото такое,
что с войны привез отец мой,
Из России, с поля битвы,
с поля брани из-под Риги.
Золото мое полегче,
серебро мое потоньше.
Золото твое шерстисто,
золото мое поярче.