Я отправился из Вытегры 9 августа [1842 г.] по воде на довольно маленьком судне, каковые называются соймами. От Вытегры до Онежского озера считают тридцать верст, из них первую треть идут по реке и две трети — по каналу. Он прямой как линия и ширина его равна примерно ста шагам. Из-за узости канала и оживленного движения судам не дозволяется плыть под поднятыми парусами, их тащат за длинный канат, привязанный к мачте, идущие по берегу лошади. Узкая лошадиная тропа напоминает наши тропинки между деревнями, и непохоже, чтобы по ней ездили на телегах. Чуть в стороне от канала — другая тропа, по которой лошади возвращаются. [...]
В устье канала, на берегу Онежского озера, стоит маленькая деревушка под названием Черный Песок, в которой в основном живут солдаты-калеки. Оттуда через Онего тридцать верст до устья реки Свирь, где расположен маленький городок Вознесенье. От верховья Свири до Лодейного Поля насчитывается сто пятьдесят верст.
Злая ли, добрая ли судьба определила мне в попутчики лесничего, знакомого мне еще с Каргополя, который приехал в Вытегру на несколько дней позже меня и напросился на то же судно. Каюта, расположенная на корме, была уже обещана каким-то женщинам, ехавшим в Петербург, они дожидались судна в Вознесенье. Так что нам оставались на выбор палуба или трюм, где на кулях с мукой, крупой и горохом можно было даже лежать. Мы поселились в трюме, но оказались не одни в этом своеобразном жилище. Третьей была женщина родом из Могилевской губернии, богомолка, странствующая по монастырям и возвращающаяся ныне из Соловецкого монастыря.
Первые тридцать верст до Черного Песка мы ехали часов десять, поскольку капитан, надеявшийся на попутное течение, нанял лишь одну тягловую лошадь, да и то самую что ни на есть худую. Но лошадь оказалась не такой уж и глупой и не слишком напрягала свои силы, понимая, что куда легче полагаться на силу течения. Накануне нашего прибытия в Черный Песок пароход успел отправиться на буксировку других, ранее прибывших судов, но поднялась такая буря, что и пароходу пришлось ждать три дня пока шторм не уляжется. За это время сюда подошло до пятидесяти судов, направлявшихся в Петербург, и столько же, если не больше, возвращалось оттуда. [...]
Наконец в один из вечеров наше томительное ожидание закончилось: пароход отправился в путь, прихватив с собой наше и семь других судов. На следующее утро мы прибыли в Вознесенье. Это село или городок, в котором много торговых рядов, четыре винные лавки с броскими вывесками и выходящими на улицу дверями. По числу этих лавочек можно было заключить, что в селе много пьют и что вино отсюда никуда не вывозится, так как все суда, проезжающие через Вознесенье, могли закупать его в таких местах, как Вытегра, Лодейное Поле и Новая Ладога. Даже для продажи чая имелась отдельная лавка. По сравнению с Колой и Онегой Вознесенье больше похоже на город. Остановившись здесь лишь на несколько часов, мы отправились по реке Свирь в сторону Лодейного Поля.