В детстве и я сиживал с друзьями на крыше, будучи твердо убежден, что узнаю свое будущее; и подростком, уже не столь уверенным в этом; и позже, почти разуверившись в реальности появления видений, я все же сидел рядом с другими, наблюдая за проказами деревенских парней, ради забавы стращавших тех, кто сидел на крыше. Они подчас появлялись в белом одеянии, особенно в таких местах, где собирались девушки, и всячески разыгрывали их. Порой парни изображали привидения, да так похоже, что девушки принимали их за настоящие видения.
В такие ночи особенно удается всевозможное колдовство. И если пасхальная ночь благоприятствует ведьмам завораживать скот, то ночь на Иванов день помогает мужчинам-колдунам, которые надеются переместить урожай с чужого поля на свое. С этой целью они идут на поле, которое хотят лишить изобилия, заключают в охапку колосья, не вырывая их из земли, затем возвращаются на свое поле и сеют на нем невидимое жито. Но не буду перечислять все суеверия и обычаи, к которым обращаются в Иванов день в моих родных краях.
Переночевав в доме, где справляли свадьбу, я на следующее после Иванова дня утро отправился со своим попутчиком Каттилусом к нему домой — там оставались моя сумка и прочие вещи. Каттилус рассказал мне забавную историю. Я уже говорил, что по пути в Потоскаваара заходил в один дом спросить дорогу к Каттилусу. Там, оказывается, меня приняли за беглеца и вообразили, что я веду за собой большую шайку с тем, чтобы ограбить дом Каттилуса, так как было известно, что у него имеются кое-какие сбережения. К тому же, как на грех, случилось так, что по дороге к дому Каттилуса я присел в тени берез и заиграл на флейте. Это утвердило их подозрения — они решили, что я подаю сигнал остальным. Соседи были уверены, что на следующий день от дома Каттилуса не останется ничего, кроме голых стен. Опасаясь худшего, хозяин дома на следующее утро отправился к Каттилусу, чтобы убедиться во всем воочию. Но как же он сконфузился, увидев на столе мои бумаги и книги и меня, совершенно спокойно сидящего с домочадцами за завтраком. Этот рассказ позабавил меня, но и огорчил, возможно, меня и раньше опасались, хотя я не хотел бы вызывать у людей чувство недоверия к себе.
Получив истинное наслаждение от гостеприимства в Потоскаваара, я в тот же день отправился в поповскую усадьбу в Тохмаярви. Чтобы не навлекать на себя подозрений, подобных тем, что сложились у крестьянина из Потоскаваара, и чтобы не нарушать покоя и праздничного веселья этих доброжелательных людей, я редко где останавливался, а если все же заходил в дом, то предусмотрительно оставлял свое ружье в сенях. Здесь, похоже, не принято в этот день украшать избы ветками рябины, черемухи, березы и т. д., как в наших краях. По крайней мере, куда бы я ни заходил, я не видел этого.
По дороге в Еухкола со мной произошел досадный случай. Миновав луг, я вышел к ручью, через который были переброшены круглые бревна. Когда переходил ручей, нога соскользнула с бревна, и я по колено погряз в иле. В этом не было бы ничего особенного, но только что перед этим я надел свои лучшие брюки, потому как собирался навестить пробста. Не оставалось ничего другого, как начать стирать брюки среди бела дня. К счастью, жена пастора Клеве из Рантасалми дала мне мыла, и оно оказалось очень кстати. Я приступил к делу, утешая себя тем, что и в праздник на нашу долю выпадают будничные дела. Часа через два мои брюки высохли, и я смог идти дальше.
После полудня я пришел в Еухкола, куда подоспел к кофепитию и где меня встретили с обычным для Карелии гостеприимством. Человеком, путешествующим по чужой стране и встретившим земляка, овладевает вдруг неожиданная радость. То же самое чувствует и тот, кто, находясь в отдаленном уголке своего отечества, повстречает вдруг знакомого ему человека. Так произошло и со мной, когда я встретил здесь студента Алштуббе, который в свое время был домашним учителем у пробста Валлениуса. Хотя в Турку мы едва были знакомы, теперь мне казалось, что он мой давний приятель. В течение двух суток, проведенных мною в Еухкола, я писал письма друзьям и родственникам. Я намеревался из Тохмаярви отправиться в Архангельскую губернию, и мне хотелось через здешнюю почтовую контору послать своим домашним весть о себе. Но потом я выбрал другой маршрут — направился в Сортавалу. Имение Еухкола расположено на красивом месте у озера Тохмаярви, от которого его отделяют лишь узкая полоска пашни и роща из вековых деревьев у самого берега. На другом берегу озера невдалеке стоит церковь.