Хотя на мне крестьянская одежда и я выдаю себя за крестьянина, идущего якобы в Карелию повидать родственников, многие не верят этому. И все же мне больше чем кому бы то ни было следовало походить на крестьянина, ведь я крестьянин по происхождению и прожил среди них большую часть своей жизни.
На следующий день рано утром я продолжил свой путь. Весьма приятное впечатление произвела на меня старая, сплошь заросшая травой дорога, по обе стороны которой тянулся лиственный лес. Еще вчера я шел по ней, охваченный такой радостью, что едва не позабыл о ночлеге. А сегодня утром дух захватывало от звонких птичьих трелей в ближайшем лесу, от сотен мелодичных звуков, которые заставляли меня часто останавливаться и прислушиваться.
Пятилетний мальчуган обратился ко мне в Рантасалми: «У вас дома так же хорошо, как у нас?» «А что, по-твоему, у вас такого хорошего?» — спросил я. Он ответил: «Да ведь у нас совсем рядом красивые леса, там живут маленькие птички, они поют, там много цветов и ягод и всего-всего». Позднее я не раз вспоминал слова этого мальчика о красоте леса и каждый раз думал: как же он был прав!
К полудню я пришел в деревню, где один мужчина, увидев у меня флейту, висевшую в петлице, спросил: «Что это?» Услышав, что это музыкальный инструмент, он попросил, чтобы я сыграл на нем. Флейтист я слабый, но стоило мне заиграть, как вокруг собралась толпа ребятишек, подошли девушки и люди постарше. Это не удивляло меня, уже и раньше я наблюдал, какое действие оказывает моя флейта на простых людей. Особенно им нравятся напевы финских народных песен. Часто, едва ли не каждый день, бываю я в окружении многочисленных слушателей и почитателей. Не скрою, это забавляет меня и немало тешит мое самолюбие. В подобной ситуации я всегда воображаю себя вторым Орфеем или новоявленным Вяйнямёйненом. Скопление деревенского люда весьма удобно для меня и в другом отношении. Мне легче разузнать в людской толпе, кто из односельчан знает песни и руны. Вот и на этот раз мне указали на девушку с очень хорошей памятью, знавшую много карельских песен, исполняемых обычно женщинами, и несколько старинных рун, которые я стал записывать. Но вскоре мать напомнила дочери, что ей надо вместе с другими идти на подсеку, — наступила пора жечь лес, вырубленный под пашню.
Поскольку я намерен опубликовать эти стихи и целый ряд других песен отдельно, то не буду приводить их здесь полностью. Но кое-кто из читателей, вероятно, пожелает ознакомиться с ними, поэтому приведу два отрывка из руны «Гордая девушка».
Эта девушка не станет на санях сидеть батрацких, у поденщика под мышкой. Этой девушке однажды, этой курочке красивой, принесут кольцо из Турку, привезут из Риги крестик. Этой девушке однажды, этой курочке красивой, подведут коня за тыщу, поднесут седло за сотню. Этой девушке однажды, этой курочке красивой, под дугой узорной ездить, в расписных санях кататься. В честь красавицы однажды, этой курочке во славу, чару поднесут большую.
Каасо отопьет из кружки, из ковша пригубит племя.
Кто же знал, что очень скоро ей, прославленной невесте, тропку мерять до колодца! Кто же знал про то, кто ведал, что уж сей год в это время расплетать придется косу, заплетать ее в печали.
Побывав во многих домах и записав несколько стихов от двух крестьянских девочек, пасших у дороги овец, я отправился на постоялый двор в Юля-Куона, где и заночевал. [...]
На следующий день около полудня я остановился в деревне, названия которой теперь уже не помню. Мне посоветовали сходить к сыну одного крестьянина, который, по слухам, знает много рун. Но как раз в это время он оказался в лесу, гнал смолу. Я отправился на поиски, но когда нашел его, начался дождь и записывать песни под открытым небом стало невозможно. Молодой крестьянин сказал, что я мог бы записать руны, которые он знает, и еще много других от некоего сапожника. Тот жил неподалеку отсюда. Когда же я пришел к сапожнику, его тоже не оказалось дома. Жена его и сын сообщили, что хозяин в лесу, примерно в четверти мили отсюда, там помочь[10] на вспашке подсеки.
По их совету я свернул с дороги направо и пошел по узкой, отчетливо различимой лесной тропинке, но затем тропа затерялась. Подсеки сбивали меня с пути, и я шел почти наугад, но вскоре вновь приметил утоптанную тропу и по ней, к великой моей радости, добрался до нужного места. Вечером крестьяне вернулись домой с расчищенного и вспаханного ими участка. Что касается рун, то я обманулся в своих надеждах, так как руны оказались в основном духовными и ранее уже публиковавшимися. И все же я с удовольствием провел здесь вечер, вернее, праздник по случаю окончания помочи, участвовал в разговорах, более оживленных, чем обычно. Ужин состоял из соленой рыбы, тушеного мяса с соленым соусом, похлебки и пирога с творогом «коккели». Они знают и чарку под рыбу, а поговорка «рыба посуху не плывет» служит к тому сигналом. Но здешнее пиво не идет ни в какое сравнение с тем, что варят в Турку и Хяме.
10
Помочь (толока) — сбор населения всей деревни или части деревни у одного хозяина для выполнения какой-либо трудоемкой работы.