Не ставя целью в этой вступительной статье к книгам Ливингстона заниматься детальным анализом научного значения его путешествий и печатных трудов, остановимся все же очень кратко на их общей оценке.
К середине XIX в. на карте Африки самым большим «белым пятном» была та часть материка, которая примыкала к экватору с юга и находилась вдали от побережий. Оставались загадкой для науки истоки Нила, верховья Конго и Замбези, очертания и даже само существование Великих африканских озер, водораздел между стоком в Атлантический и Индийский океаны. Все это пространство оказалось полем деятельности европейского первопроходца – Ливингстона, а почти все приведенные выше «загадки» были решены благодаря его путешествиям, наблюдательности и научной одаренности.
Именно поэтому в истории исследования Африки время его путешествий, охватившее примерно три десятилетия, принято называть «ливингстоновским периодом» исследования Африки. Давид Ливингстон не только расшифровал сложный рисунок гидрографической сети упомянутого «белого пятна», но еще и сокрушил существовавший с античных времен миф о системе высоких гор, якобы расположенных на всем пространстве этого «пятна», которое во всех направлениях пересекли экспедиции Ливинстона. Вот за все это, совершенное им в почти немыслимых по трудности условиях, Ливингстон считается великим путешественником.
Масштаб и значение географических открытий Ливингстона сделали его крупнейшим исследователем Африки, но отнюдь не меньше он сделал и как великий гуманист своей эпохи. В условиях почти полного господства расистских взглядов, когда африканцев считали «низшими существами», Давид Ливингстон смело заявил во всеуслышание, что он не верит ни в умственную, ни в нравственную, ни в какую-либо иную отсталость африканцев. Ливингстон на деле вел себя как искренний друг африканцев, и они верили ему, неизменно помогали, проявляя к миссионеру и путешественнику не только уважение, но нередко и самую искреннюю любовь.
Молва о «белом докторе» – друге африканцев шла впереди караванов Ливингстона, двигавшихся туда, где иногда вообще не видели белых людей или, увы, относились к ним враждебно, часто имея на то достаточно оснований. Путешествия Ливингстона проходили всего за 20–30 лет до начала полного колониального раздела Африки. Повсюду с помощью местных князьков и арабских работорговцев продолжалась охота за «черными рабами». В этих условиях жизнь Ливингстона как гуманиста была, по существу, большой личной трагедией.
Глубоко верующий христианин по воспитанию и убеждениям, Ливингстон с самых первых лет своей миссионерской деятельности понял, что африканцам нужно не одно только «Божье слово», но и конкретная помощь в улучшении их быта и здоровья. Он всегда был врачом не только души, но и тела, учил африканцев грамоте, некоторым ремеслам, прививал навыки улучшения сельскохозяйственного производства.
Совершенно искренне Ливингстон верил, что формальный запрет работорговли, принятый Великобританией, принесет благо африканцам, а потому начальную английскую колонизацию он воспринимал как прогрессивное явление. От зрелища кровавых последствий этой колонизации Ливингстона избавила смерть в возрасте всего шестидесяти лет.
Для судеб истинно великих людей характерно, что со временем их имена не тускнеют. Наоборот, часто возрастает интерес к ним и даже не столько к их делам, сколько ко всей их жизни, характеру, поведению, облику. Так и к личности Давида Ливингстона интерес не угасает и через сто с лишним лет после его смерти. При этом не только на его родине или там, где совершались его знаменитые путешествия, но даже в такой далекой от тех мест стране, как наша Россия.
С середины XIX в. в России вообще проявлялся большой интерес к географическому познанию Земли – к кругосветным путешествиям, к исследованию Азии, Африки и Южной Америки. Научная общественность в стране была хорошо осведомлена, в частности, и о путешествиях Давида Ливингстона еще при его жизни, главным образом благодаря публикациям Русского географического общества. За поисками «пропавшей» последней экспедиции Ливингстона в России следили вместе со всем образованным миром и одновременно с ним узнали о знаменитой встрече Ливингстона и Стэнли в 1871 г. в глубине Африки. Книга Стэнли «Как я нашел Ливингстона» уже через год появилась в русском переводе в Санкт-Петербурге.
Всего через пять лет после выхода в Лондоне первой книги Ливингстона «Путешествие по Южной Африке с 1840 по 1856 г.» ее русский перевод выходит в российской столице, где она переиздается и в 1868 г. В советское время эта книга выходит в новом переводе в 1947 г. и переиздается в 1955 г. Точно так же через два года после появления в Лондоне второй книги Ливингстона «Путешествия по Замбези с 1858 по 1864 г.», написанной вместе с братом Чарльзом, ее перевод издается у нас в 1867 г. Вновь в России эту книгу издают в 1948 г. и переиздают в 1956 г.
Посмертная книга путешественника «Последние дневники Давида Ливингстона» вышла в Лондоне в 1874 г. Краткое ее изложение появилось в России в 1876 г., а полный перевод только в 1968 г. На этой книге, не вошедшей в данное издание трудов Ливингстона, мы несколько подробнее остановимся дальше, чтобы жизнь Ливингстона и его облик сегодняшний читатель представлял бы полнее. Это целесообразно и потому, что прежние издания трудов Ливингстона или его биографии на русском языке вышли много десятков лет тому назад, став в большинстве своем почти библиографической редкостью.
Книга «Путешествия и исследования в Южной Африке с 1840 по 1855 г.» вышла в Москве в 1955 г. со вступительной статьей старейшего российского географа-африканиста, профессора Московского университета и автора учебника «География Африки» Александра Сергеевича Баркова (1873–1953). Увидеть это издание книги Ливингстона вышедшим в свет моему покойному учителю не довелось. За прошедшие с тех пор десятилетия многое в Африке, да и в оценке истории ее исследования, изменилось. Некоторые из публикуемых сегодня примечаний того времени можно было бы с позиции современных научных наблюдений уточнить (например, об «усыхании Африки», структуре макрорельефа Центральной и Южной Африки и т. п.), но для широкого круга читателей такие дополнения не существенны для понимания написанного самим Ливингстоном.
В 1956 г. русское издание книги Давида Ливингстона и его брата Чарльза «Путешествие по Замбези с 1858 по 1864 г.» готовил Иван Изосимович Потехин (1903–1964), основатель и первый директор Института Африки в Академии наук. В подготовленных им примечаниях стоит обратить особое внимание на то, как еще более полувека тому назад И. И. Потехин писал о недопустимости использования слова «негр», идет ли речь о жителях стран Африки или о потомках рабов-африканцев, вывезенных в Северную и Южную Америку. В произведениях же Ливингстона, его современников и продолжателей в деле изучения Африки, сталкиваясь со словом «негр», надо мысленно понимать его как означающее «африканец» или «абориген».
В 1968 г. в предисловии к русскому переводу последних дневников Ливингстона, написанном мною при участии двух моих учеников, которых судьбой мне суждено пережить, говорится: ««Последнее путешествие…» лучше и полнее, чем другие книги Ливингстона, раскрывает перед нами личность великого путешественника, его смелость и самоотверженность, скромность и простоту, его большую и благородную душу».
Глядя на Африку времен Ливингстона и его глазами, наш современный читатель, конечно, не со всеми суждениями и оценками шотландца согласится. Но время меняет многое и нас вместе с ним. И если, например, в изданиях трудов Ливингстона в советское время никак нельзя было избежать в предисловиях, примечаниях, комментариях хоть малой хулы на его деятельность как христианского миссионера, то сегодня мы с чистой совестью можем наконец высоко оценить и его пастырский подвиг. А в общечеловеческом отношении вся его жизнь и особенно конец ее – героизм.
«Последнее путешествие…» – сухая, отрывистая повесть о героических буднях, повседневных лишениях тяжело больного человека, умирающего от тропической малярии, бесконечно усталого, без лекарств, в лохмотьях, постоянно голодного. И в этих условиях Ливингстон продолжает идти к намеченной им цели, полностью связанной уже только с наукой, с созданием полноценной карты незнаемой пока цивилизованным человечеством части нашей общей Земли. Даже умирая, он продолжал думать только о волновавшей его в конце жизни географической проблеме – великих водоразделах Экваториальной Африки. Последние слова его, обращенные к слуге и другу африканцу Суси, были об этом: «Сколько осталось дней пути до реки Луапулы?»