— Откровенно говоря, Джонсон, я думаю, что этот человек хотел только подальше завести экипаж, чтобы возврат был уже невозможен. Будь он на бриге в момент отъезда, всякий пожелал бы узнать, куда отправляется судно, и это поставило бы его в затруднительное положение.
— Почему же?
— Допустим, он хочет предпринять что-нибудь превосходящее силы человека, хочет, например, проникнуть туда, где еще никто не бывал, — как вы полагаете, сумел бы он при таких условиях навербовать экипаж? Но, раз выйдя в море, можно уйти так далеко, что дальнейшее путешествие сделается необходимым.
Очень может быть, доктор. Я знавал многих неустрашимых авантюристов, одно имя которых приводило всех в ужас и которые никогда не нашли бы людей, готовых сопутствовать им во время их опасных экспедиций...
— За исключением меня, Джонсон, — сказал доктор.
— Да и меня тоже, чтобы следовать за вами, — ответил Джонсон. — Итак, я думаю, что наш капитан принадлежит к числу именно таких авантюристов. А впрочем, увидим. Полагаю, что в Уппернивике или в заливе Мельвиля этот молодец преспокойно явится на бриг и объявит нам, куда его фантазия намерена направить судно.
— Я точно такого же мнения, Джонсон. Однако трудненько-таки будет нам подняться до залива Мельвиля. Посмотрите: льдины окружают нас со всех сторон, и «Форвард» с трудом продвигается вперед. Взгляните-ка на эту бесконечную ледяную равнину!
— На языке китобоев, мы называем такие равнины ледяными полями; они представляют собой безграничные, покрытые льдом пространства.
— А вот с той стороны поле разбито на длинные, прилегающие друг к другу ледяные полосы. Что это такое?
— Это пак — сплошной лед; если он имеет круглую форму, то мы называем его пальк, и стрим, если форма его продолговатая.
— А как вы называете эти отдельно плавающие льдины?
— Это дрейфующие льды; будь они немного повыше, они назывались бы айсбергами- или ледяными горами. Столкновение с ними очень опасно, и потому корабли тщательно избегают их. Взгляните на это возвышение, произведенное напором льдов, — вон там, на той ледяной поляне,— мы называем это торосом; если бы основание его было залито водой, то возвышение называлось бы бугром. Чтобы успешнее ориентироваться в этих местах, каждому встречающемуся предмету необходимо было дать особое название.
— Какое поразительно интересное зрелище! — вскричал доктор, созерцая чудеса полярных морей. — И сколько разнообразия!
— Действительно,— подхватил Джонсон. — Иногда льдины принимают какие-то странные, фантастические формы, и матросы по-своему объясняют их.
— Полюбуйтесь, Джонсон, панорамой этих ледяных масс! Словно какой-то странный восточный город с минаретами и мечетями, освещенный бледным светом луны. А вон там, подальше, длинный ряд готических арок, напоминающих часовню Генриха VII или здание парламента.
— Да, доктор, здесь на всякий вкус что-нибудь найдется. Но только жить в этих городах и церквах опасно, к ним даже и подходить-то близко не следует. Иные из этих минаретов шатаются на своих основаниях, и самый маленький из них мог бы раздавить такое судно, как «Форвард».
— И ведь были же люди, которые отваживались забираться сюда, не имея в своем распоряжении пара! — продолжал Клоубонни.— Ну можно ли поверить, чтобы парусные суда могли двигаться среди всех этих плову-чих подводных скал?
— И тем не менее они все-таки двигались, доктор. Когда начинался встречный ветер, что не раз приходилось испытывать и мне, тогда на одну из таких льдин забрасывали якорь и вместе с ней судно носилось по морю, выжидая удобного случая отправиться дальше. Правда, при таком способе передвижения требовались целые месяцы для того, чтобы пройти путь, который мы проходим в несколько дней.
— Мне кажется, — заметил доктор, — что температура все падает.
— Это было бы очень неприятно, — ответил Джонсон. — Для того чтобы массы льдов распались и ушли в Атлантический океан, необходима оттепель. В Дэвисовом проливе льды встречаются в гораздо большем количестве, потому что между Уолсингемским и Голстейнборгским мысами берега заметно сближаются. Но за 67° мы встретим в мае и июне более доступные для судов места.
— Да, но прежде все-таки надо пройти пролив.
— Разумеется, доктор. В июне и июле мы нашли бы проход свободным ото льдов, каким нередко находят его китобойные суда; но наши инструкции очень точны, и вот уже в апреле мы находимся здесь. Или я сильно ошибаюсь, или наш капитан—человек не робкого десятка, у которого крепко засела в голове определенная мысль. Он для того пораньше и отправился в море, чтобы подальше уйти. Впрочем, поживем — увидим.