— По тебе или не по тебе, дружище, — ответил Корнгиль, — все равно ты не попал бы в состав экипажа.
— Это почему?
— Потому, что ты не удовлетворяешь требуемым условиям. Мне говорили, что женатые не принимаются на бриг, а ты как раз из их числа... Да и самое назначение брига уж чересчур того... больно смелое,— начал опять Корнгиль.— «Форвард» — «Вперед»! Но до какого же места вперед?.. А уж о том, что никто не знает капитана брига, я и не говорю.
— Напротив, его знают,— сказал один молодой матросик с довольно наивной физиономией.
— Как — знают?
— Да так-таки знают.
— Послушай, молодчик, — сказал Корнгиль, — уж не считаешь ли ты Шандона капитаном брига?
— А что ж... — начал молодой матрос,
— Ну, так знай же, что Шандон — всего лишь помощник капитана, и ничего больше. Он бравый и смелый моряк, опытный китобой, прекрасный товарищ, человек, вполне достойный командовать судном. Но тем не менее он такой же капитан, как ты или я, не в обиду мне будь это сказано. Что же касается человека, который после бога должен быть старшим на корабле, то о нем ничего не известно самому Шандону. В свое время настоящий капитан явится, не знаю только — в Новом или Старом Свете, потому что Ричард Шандон ничего не сказал, да и не имеет права говорить, в какую часть света он направит свой бриг,
— Однако, — возразил молодой матрос, — могу вас уверить, мистер Корнгиль, что на бриге уже есть капитан, о нем упомянуто в письме, которое получил Шандон и в котором ему предлагалась должность помощника капитана.
— Как! — заметил Корнгиль, нахмурив брови. — Уж не хочешь ли ты сказать, будто на бриге находится сам капитан?
— Само собой разумеется.
— И ты говоришь это мне? Мне?!
— Конечно, потому что так сказал мне Джонсон, шкипер брига.
— Джонсон?
— Да!
— Сам Джонсон?
— И не только сказал, но даже показал мне капитана.
— Показал капитана? — переспросил ошеломленный Корнгиль.
— Да, показал!
— И ты его видел?
— Собственными глазами.
— Кто же это такой?
— Собака.
— Как — собака?..
— Да так, самая настоящая собака.
Велико было изумление матросов «Наутилуса». При других обстоятельствах они просто расхохотались бы.
Собака в роли капитана брига в сто семьдесят тонн! Просто умора! Но ведь «Форвард» — такой странный корабль, что, прежде чем смеяться или отрицать что-нибудь, следовало хорошенько пораздумать. Впрочем, сам Корнгиль уже не смеялся.
— И Джонсон показал тебе этого диковинного капитана? — начал он, обращаясь к молодому матросу. — И ты его видел?
— Видел, так же как вот сейчас вижу вас, не в обиду будь вам сказано.
— Ну, что вы скажете об этом? — спросили матросы у Корнгиля.
— Да что и говорить-то! — отрезал боцман. — Разве лишь то, что «Форвардом» командует сам сатана или безумцы, которых следовало бы запереть в дом для умалишенных.
Матросы молча смотрели на бриг, на котором заканчивались приготовления к отплытию. Никому из них и в голову не приходило, что шкипер Джонсон мог пошутить над молодым матросом.
Молва о собаке облетела уже весь город, и многие в толпе любопытных отыскивали глазами диковинного капитана-собаку и готовы были считать ее каким-то сверхъестественным существом.
Впрочем, «Форвард» уже несколько месяцев привлекал к себе всеобщее внимание. Его несколько необычная конструкция; окружающая его таинственность; инкогнито капитана; самый способ, которым Ричарду Шандону было предложено наблюдать за сооружением брига; тщательный выбор экипажа; неизвестное, едва ли подозреваемое многими назначение корабля — все это казалось очень странным и загадочным.
Ничто так не возбуждает интерес мыслителя, мечтателя, и особенно философа, как готовящееся к отплытию судно. Их воображение охотно следует за кораблем во время его борьбы с океаном и с бурями, во время его отважных странствований, не всегда спокойно оканчивающихся в порту. Но подвернись тут какое-нибудь необыкновенное обстоятельство, и корабль предстанет в фантастическом образе даже перед людьми с очень неподатливым воображением.
Так было и в отношении брига «Форвард». Если большинство зрителей и не могло делать на его счет ученых замечаний подобно Корнгилю, то пищи для всякого рода толков и пересудов было более чем достаточно.