При попутном ветре ночью бриг прошел мыс Чидли, и вскоре на горизонте показались высокие горы Диско; залив Годавнах, резиденция датского генерал-губернатора, остался влево. Шандон не счел нужным останавливаться, и вскоре «Форвард» оставил позади себя челноки эскимосов, пытавшихся подойти к бригу.
Остров Диско известен также под именем острова Кита. Отсюда 12 июля 1845 года сэр Джон Франклин отправил в адмиралтейство свое последнее донесение. К этому же острову пристал 27 августа 1859 года, на обратном пути в Англию, капитан Мак-Клинток, привезший несомненные доказательства гибели экспедиции Франклина.
Доктор обратил внимание на совпадение этих двух столь печальных фактов. Вскоре, однако, горы Диско скрылись из виду.
У берегов громоздились массы тех обширных ледяных гор, которых даже оттепели не могут отделить от материка. Бесконечный ряд вершин принимал самые причудливые формы.
На следующий день, около трех часов, на северо-востоке показался Сандерсон-Хол; материк остался вправо от брига, в расстоянии пятнадцати миль. На горах лежал какой-то темно-красный оттенок, Множество китов из породы финвалов, с плавниками на спине, резвились вечером между плавающими льдинами, выпуская фонтаны воды и воздуха из своих дыхательных отверстий.
Ночью с 3 на 4 мая доктор в первый раз увидел, как солнце лишь задело в полночь линию горизонта, не погружая за нее своего лучезарного диска. Описываемые им на небе дуги стали увеличиваться еще с 31 января. И вот теперь оно светило целые сутки.
Людей непривычных удивлял и даже утомлял этот постоянный свет. Трудно вообразить, насколько ночная темнота необходима для глаз. Доктору было чрезвычайно трудно привыкнуть к этому беспрерывному свету, которому отражение солнечных лучей на ледяных равнинах придавало еще большую силу.
3 мая «Форвард» прошел семьдесят вторую параллель. Двумя месяцами позже он повстречал бы здесь много китобоев, занимающихся своим промыслом в этих высоких широтах, но теперь пролив был еще недостаточно свободен ото льдов, и промысловые суда не могли проникнуть в Баффинов залив.
На следующий день бриг, миновав остров Женщин, подошел к Уппернивику — самому северному датскому поселению на берегах Гренландии.
Х
Опасное плавание
Шандон, доктор Клоубонни, Джонсон, Фокер и Стронг, повар,.сели в китобойную шлюпку и отправились на берег.
Губернатор, его жена и пятеро детей, все чистокровные эскимосы, вежливо вышли навстречу посетителям. Доктор, в качестве филолога, знал кое-как по-датски, и этого было вполне достаточно, чтобы установить с туземцами дружеские отношения. Впрочем, Фокер — переводчик экспедиции и вместе с тем ледовый лоцман — знал слов двадцать по-гренландски, а с двадцатью словами человек может уйти далеко, если он не чересчур честолюбив.
Губернатор родился на Диско и никогда не покидал своей родины. Он показал путешественникам весь город, не особенно, впрочем, обширный, состоявший всего из трех деревянных домов, занимаемых губернатором и лютеранским пастором, да из школы и из складов, которые снабжали провиантом суда, потерпевшие крушение. Прочие городские здания состояли из снежных хижин, в которые эскимосы входят ползком через единственное проделанное в стене отверстие.
Большая часть населения отправилась к «Форварду», и многие из туземцев выехали на середину залива в своих каяках длиной около пяти, а шириной меньше одного метра.
Лютеранский пастор, с которым доктору особенно хотелось поговорить, уехал с женой в Провен, лежащий на юг от Уппернивика; таким образом, Клоубонни пришлось ограничиться беседой с губернатором.
Доктор расспрашивал губернатора насчет торговли, обычаев и нравов эскимосов и узнал при помощи языка жестов, что тюлени на копенгагенском рынке стоят около тысячи франков за штуку; за медвежью шкуру обыкновенно платится сорок датских талеров, а за шкуру голубого песца — четыре, белого — два или три талера.
Доктор пожелал также побывать в эскимосской хижине. Нельзя себе представить, до чего способен дойти ученый, желающий чему-нибудь научиться! Но отверстия хижин оказались настолько узкими, что пылкий доктор никак не мог в них протиснуться.
Он проклинал свою тучность, не позволившую ему побывать в жилье эскимоса.
— Я уверен, что и к эскимосской юрте можно привыкнуть,— сказал он.
И эти два слова: «можно привыкнуть» — как нельзя лучше характеризовали достойного доктора Клоубонни.