Немного отвлекаясь от просмотра сериала про серийных маньяков в телефоне, мне стало так интересно – чем здесь вообще пахнет, так как запахи я со своего первого дня жизни не чувствую (гипоксия при родах взяла свое, ладно хоть – только это), но любопытно же – чем пропитан воздух окружающего нас пространства? И Настя мне поведала, что на весь плацкартный вагон стоит дурман лапши быстрого приготовления, но это еще ничего – вот утром, когда все достанут подтухшие и загодя сваренные куриные яйца, пространство наполнится не очень приятным духаном сероводорода!
Услышав про лапшу и яйца, мне почему-то срочно захотелось отужинать всеми своими бутербродами, пока они не стали отвратными, прокиснув в дальнем отсеке рюкзачка.
Настя благородно организовала стол на нижней полке, и мы принялись удовлетворять свои метаболические потребности. Все бутерброды употребить не получилось – влезло только два, в придачу с кофе из термокружки, а еще столько же осталось прозябать в пакетике до утра. Ну и ладно – должна же я чем-то буду ответить соседям на их яйца второй свежести ранним утром!
Мы вновь развалились на полках… Сериал был душетрепещущим и иногда отвлекал меня от осмотра простирающейся передо мной панорамы.
Внезапно активистка, сопровождающая детей, оживилась – начала требовать от вагоновожатых пищу, которую она заказала на всю группу заранее. Те с терпением буддистских монахов начали пояснять, что вагон по счету девятый, и что персонал в количестве всего двух человек уже занимается своим делом в первых вагонах, но нужно немного подождать.
Через мои наушники с мигалками машин агентов ФБР непрестанно слышался настойчивый голос голодной чайки, она звонила классному руководителю и жаловалась, что они тут, бедняги, голодуют. Тембр ее возрос на пару октав, когда активистка узнала, что первая группа вместе с руководителем уже сыты и довольны.
– Может ей мои остатки бутербродные отдать? И твои бананы? Можно? – написала я Насте.
– Я тоже уже думаю ей бананами рот заткнуть! – пришло в ответном сообщении. И это при том, что Анастасия Александровна – святой человек, добрая, справедливая и буддистские монахи по сравнению с ней – отдыхают!
Сказали же подождать, а сопровождающая все не уймется, будто неделю не ела. И главное – ее группа совершенно смиренно полеживает на полках, копошась в своих телефонах и терпеливо ожидая обещанного.
Но как тут успокоиться, когда в поддержку голодающим пришла крупногабаритная классуха, в который, судя по размерам, был и ужин, и паужин, и пара легких перекусов. Отклячившись широкой диагональю на добрую половину койки активистки, она принялась рассказывать о том, какой вкусный был набор продуктов и из чего именно он состоял.
В этот момент мимо проходила сотрудница РЖД, очень походившая на раздатчицу. Заметив такое движение в коридоре, маленькая дама выбралась из-под классной руководительницы и подбежала к кормилице, дабы убедиться, что это точно она и что скоро будет пиршество.
Затем активистка собрала вокруг себя всю банду и приказала караулить «вот эту женщину в черной юбчонке, которая раздает еду».
С этого момента любая особа в черной юбке, проходящая мимо, была под прицелом, даже если никакого отношения к еде не имела вовсе. Вот так первобытные страсти!
И чем громче я делала свои наушники, тем громче пел голодный соловей! На экране шла уже третья серия, всех маньяков поймали, куча жертв пострадало, часть спасли… Группой сотрудников ФБР составляется новый психологический профиль очередной деструктивной личности – ночного душителя, но я все никак не могла смотреть кино, не отвлекаясь.
А дамочка вела себя так, будто вся эта команда девочек-подростков – ее личные дети и она королева-мать. Не свиноматка с низким социальным статусом, а именно такая августейшая пчела-королева в нашем улье безликих трутней! Многодетная мать, которой все должны и обязаны! Ну не может же она в присутствии своих детей достать украдкой шоколадный батончик из сумки и наслаждаться им, удовлетворяя физиологическую потребность? А тут еще классуха едой дразнится, причем, которая уже давно в ней переваривается! В общем американский кинематограф со своими красивыми агентами и невероятными уликами безнадежно померк на фоне театра, развернувшегося в плацкарте прямо перед моими глазами. Остальные люди тоже ведь озирались на эту изголодавшуюся особу с недовольными минами.