С Ханной было хорошо и легко, пусть та часто говорила что-то не вполне реалистичное. Но всегда интересное. А главное, новая знакомая терпеливо отвечала на любые вопросы и никогда ни о чем не расспрашивала в ответ. Похоже, они вправду неплохо друг друга дополняли и могли бы дружить. Почти каждый день ездили куда-нибудь обедать или ужинать, много гуляли по шумному, особенно в непогоду, побережью или тихим улицам старой, респектабельной части города на вершине горы. Куда только не захаживали: и на открытия выставок и ресторанов, и на приемы в отели и дома местного светского общества, и на трансляции новых оперных и балетных постановок в Большой дворец искусств Хайфы, БДИ.
Этот дворец, сверкавший на склоне, был очередным зданием из стекла, только невысоким и в форме сферы, без единого угла снаружи. В большом зрительном зале, прямо на сцене в 3D-проекции или на огромном, как занавес, киноэкране проходили трансляции главных мировых событий и театральных премьер. Иногда показывали фильмы под живой аккомпанемент музыкантов. Премьерные трансляции становились важным событием в Хайфе и собирали весь местный свет. Женщины и мужчины наряжались с нетипичной для этих краев тщательностью и красовались перед другими почетными гостями. Как объясняла Ханна, билеты в БДИ даже на проходные мероприятия считались роскошью, и многие мечтали побывать здесь хотя бы пару раз в жизни. Подругам же пригласительные обычно присылали от доктора Натансона, у которого в театре была своя ложа.
Сам Даниэль к Лейле так и не заехал, только отправил лекарства и цветы с вложенной карточкой, в которой пожелал поправляться скорее и оставил телефон клиники. Время от времени она пробовала набирать его, и, когда все же дозванивалась, Даниэль радовался, обо всем расспрашивал и надеялся на скорую встречу, но после очередной своей поездки. Если дозвониться не получалось, Лейла писала письма и оставляла их в ящике Почты Хайфы на первом этаже дома: делилась впечатлениями от увиденного, обязательно добавляла, как скучает. Было немного обидно, что Даниэль так и не нашел времени для личной встречи. Другой букет, розовый, нежный и невесомый, пришел от Фонда Ади: «Скорейшего выздоровления!»
В остальном эти дни в Хайфе были яркими и насыщенными. Только у Лейлы наконец появилось время, чтобы смаковать каждое новое впечатление, проживать его, наслаждаться им. И вспоминать свой уже прошлый мир. За одним из ужинов она рассказала Ханне как давно, в Москве, в выходной ждала у окна фастфудной горячий и сытный блин, чтобы пойти с ним в офис доделывать очередной отчет. Как долгожданный теплый сверток пыталась выхватить какая-то бездомная, буравя Лейлу злым и отчаянным взглядом. Как Лейла испугалась, но не отвела глаза и только сильнее тянула блин к себе, так, что женщина его в конце концов отпустила и убежала. Насколько та была голодна и в отчаянии, а Лейла пожалела какой-то блин …
– Да и она хороша, выбрала легкую добычу.
– Ну да, для меня этот блин тоже был лакшери, я тогда старалась даже в метро не ездить лишний раз, экономила. Хотя Москва очень красивая, если ходить пешком. – Лейла вспомнила рождественские огни ГУМа и мягкие фонари в любимых переулках. – Тогда один мой босс долго стыдил меня за то, что взяла второй подряд кусок роскошного и гламурного торта. Он оставил торт на общей кухне, чтобы отпраздновать что-то … На той работе, знаешь, все люди и вещи, торты даже были роскошные, гламурные.
А еще Лейла вспомнила, как не любила обязательные в их пиар-агентстве неформальные посиделки в баре. Туда она старалась идти отдельно от коллег, чтобы по дороге быстро съесть какой-нибудь бургер из «Макавто» и не тратить много денег на еду. Хотя не меньшей бессмыслицей казались потом бесконечные обеды, ужины, коктейли, презентации и вечеринки в Лондоне, Дубае, а теперь и здесь, в Хайфе.
В таком изобилии главное научиться скользить и не отвлекаться на ненужное, чтобы не увязнуть. Интересно, что, где бы и на каком уровне эти светские мероприятия ни проходили, роли участников всегда распределяются примерно одинаково. Одни там из-за своей временной должности или пожизненного титула. Другие добились успехов в чем-то полезном и важном или же сиюминутном и модном. Третьи просто много зарабатывают и за все это прекрасное и утонченное, или китчевое и вульгарное, кому что ближе, платят. И каждый рад своему «проходному билету», причастности к тому или иному сообществу. Столько избыточного: той же еды, комплиментов, и одновременно такая пустота, редко ненаигранный интерес друг к другу, скорее, всегда любезный обмен услугами. В Хайфе это не было так заметно, но, возможно, Лейла просто оставалась здесь пока чужой.