Одну копию отчета Никлас пометил адресом старика Иана-1, вторую собирался направить железному монстру, чтобы тот поскорее выслал обещанный материал о Леониде. Но торопился он напрасно – толстяк предоставил свои данные очень быстро. Домашняя биоформа Антоновых, самодельный негэнтроп «Динго», принес кассету из транспортного блока.
– Письмо! – сообщил он. – Уровень доступа – сугубо частный.
– Отлично… Да, вот мой ответ этому человеку.
«Динго» отправился обратно, а Никлас вскрыл защиту прикосновением и воткнул кассету в транслятор. Он крепко надеялся, что послание будет составлено в обезличенной форме, потому что очень не хотел перерождаться (мысленно) в Жана-6. Но толстяк, увы, оказался слишком толстокож, чтобы думать над предпочтениями историка (хотя мог бы обратить внимание, что тот не стал модифицировать собственное тело перед визитом).
Ассоциация 5 (авторская копия Деева NGC 69307-1 Жана-6)
Первый блок данных был датирован числами «564/41/18:22:34». Время, очевидно, соответствовало началу записи мнемографа, а точнее, именно этого фрагмента. Леонид выглядел непривычно высоким и худым, его макушка едва не касалась ежиком волос потолка. Ультразвуковое зрение Жана-6 не слишком отчетливо прорисовало лицо Леонида (или, скорее, зрительный участок мозга Никласа оказался не готов к такой подаче), но жестикуляция выглядела приемлемо. Формой тела Деев NGC 69307-1 Леонид-87 (тогда еще 87-й!), пожалуй, напоминал людей древности – слишком высок и прям, шаг неэкономен, масса лишних движений, напрасно расходующих энергию. Интересно, как он чувствовал себя в повышенной гравитации или при сильном ветре?
– Леонид! Ты?
– Здравствуй, дядя, – в акустическом диапазоне сказал гость.
– Почему ты не написал мне, а? – удивился Жан-6, непроизвольно булькнув оловом – оно вытекло изо рта и застыло на нижней губе блестящей каплей. – Я мог бы уделить тебе конкретное время…
– Не хочу, чтобы мой визит к тебе как-то отразился в лог-файлах Транспортной Комиссии. Поэтому прибыл с помощью своей модели дырокола, а она пока не любит магнитные материалы. Я не вовремя? Извини, тогда мне лучше вернуться в Центр.
– Нет, что ты! – Толстяк выбрался из бассейна и поспешно растерся наждачным полотенцем. – Ты живешь в Центре? Как же так, Леонид? Ведь у клана столько свободных планет! А если они тебе не нравятся, можно построить свою, верно? Зачем ты тратишь столько антинейтронов на общее жилье? Там опасно, поди? Тебе налить чего-нибудь, а?
– Подожди, дай отдышаться, – сипло рассмеялся гость и сел прямо на столик. – У тебя совсем мало кислорода в атмосфере, трудно перестраивать легкие.
– Зачем он нужен, а? Только окисляет все, верно? А хочешь на мою девочку поглядеть? – загорелся Жан-6, едва успев плюхнуться в глубокое диамагнитное кресло. Впрочем, вставать ему не потребовалось, потому что в ножки мебели, как оказалось, были встроены локальные источники гравитации.
– У тебя есть ребенок?.. Но…
– Сейчас сам увидишь! Девочка.
Они переместились по коридорам в сторону детской, и с каждым метром эмоциональное состояние Жана-6 (а значит, и Никласа как зрителя) улучшалось. Когда они открыли дверь детской, ребенок спал, плавая в нулевой гравитации словно стилизованная звездочка, с широко раскинутыми в стороны конечностями. Короткие волосы девочки шевелились, будто водоросли.
– Она совершенно не похожа на тебя. Как ты смог получить от нее хромосомы?
– Я… не получал их.
– Вот как? Значит, она биоформа? Я должен был догадаться, пропорции совершенно не детские. Кремний-нейронные нервы… Ты хоть понимаешь, чем это тебе грозит, Жан-6?
Толстяк пустил по комнате гравитационную волну, колыхнувшую маленькое тело, и на губах девочки возникла слабая улыбка, будто легкое ускорение удачно вписалось в ее сон. Температура Жана-6 подскочила на один Кельвин, и в ответ мягко включился терморегулятор.
– Да, конечно, – сказал он. – Но ведь это красиво, верно? А остальное не так важно. Замечательный ребенок, а?
– Первая же инспекторская проверка выявит его структуру и выпишет штраф за нарушение закона о биоформах. Ты обязан был сразу зарегистрировать ее. Ладно, извини, это не мое дело.
Они вышли из комнаты и переместились в рабочий кабинет, заполненный стеллажами с кассетами и сопутствующей аппаратурой, терминалом для управления системами дома и безделушками вроде псевдоэстетского ржавого топора. В зрении Жана-6 это помещение выглядело совсем не так мрачно, как в представлении Никласа. Стены украшала редкая электромагнитная живопись, текучая и загадочная, из спиральных разводов то и дело формировались неуловимые, но смутно узнаваемые образы всем известных, «музейных» галактик – вот Конская Голова, а вот Муравей, Вуаль в Галактике NGC 6992 или Розетка… Характерная для этого искусства цветовая гамма, преобразованная в видимый диапазон мнемографом, действовала на историка возбуждающе, Жан-6 также приободрился:
– Будешь олова или магния?
– Нет, спасибо… Дядя, мне нужна твоя поддержка на Совете клана. Я хочу отделиться от него, и твой голос может спасти меня от изоляции.
– А? – растерялся хозяин. – Ты шутишь, верно? Как отделиться, не понимаю?
– У меня есть около десяти граммов антиматерии, и мне хватит этого, чтобы зарегистрировать новый клан и арендовать пустую Галактику. Нужен, как ты понимаешь, хотя бы один голос на Совете клана, иначе гелиодезисты откажут мне в праве на экспансию.
– Но почему?.. Леонид, что случилось, а? В нашей много свободных галактик и миллиарды хороших звезд, ты можешь колонизировать любую! Зачем же рвать с родным кланом, а?
– Долго объяснять, да ты и не поймешь, Жан-6. Я ведь говорил тебе, что работаю над принципиально другой конструкцией дырокола, и после катастрофы с почтовым отправлением транспортники запретили мне испытывать ее. Понимаешь? Я не могу официально работать в пределах заселенного пространства, истыканного черными дырами словно пещеристое тело – порами. А как без разрешения на эксперименты докладывать о своей работе на конференциях? Немыслимо! Мне необходимо свободное от людей пространство размером хотя бы в двадцать кубических килопарсеков. Клан, естественно, не отпустит меня…
– Ты мог бы сменить пол…
– Еще чего! – опешил Леонид. – Это потребует времени и затрат энергии, к тому же переехать я смогу только в такую же обжитую область. А мне нужна пустая, верно? Великий Хаббл! Всего-то и нужно твое заявление на клановом Совете.
– Он состоится через триста двадцать девять лет…
– Нет, уже через месяц, потому что я собираюсь умышленно и открыто нарушить закон.
Жан-6 окончательно впал в растерянность, даже стимулирующие слабые токи в спине и височных «костях» затухли. Картины будто расплылись, и он вдруг перестал узнавать очертания знаменитых галактик.
– Тебя изолируют в удаленной галактике нашей…
– Дядя, я устал объяснять, что в твоих силах подать голос за мое отделение от клана! Ладно, слушай внимательно. Ты делаешь так, как я тебе сказал, а я помогаю тебе скрыть биоформу от инспекции. Стандартная автоматическая проверка не выявит у нее искусственные нервы, главное при этом – не вызвать подозрения демографов и зарегистрировать ребенка…
– Я давно не женат, ты же знаешь?
– Великий Белл, я с тобой совсем сдвинусь, дядя. Мы договорились или нет?
– Но как же клановый кодекс? – жалко спросил хозяин. – Меня перестанут приглашать на церемонии прощания…
– Вовсе ни к чему объявлять на весь совет, что это ты предложил «экспансию»!
– А можно мне подумать, а?
Леонид устало махнул длинной рукой и с облегчением выбрался из глубокого жесткого кресла. Ничего не говоря, он двинулся к транспортному блоку, и Жан-6 засеменил следом, не выпуская колбу с жидким магнием. У входа в дырокол он схватил гостя за рукав.
– Но ведь транспортники узнают, что ты был здесь, верно? Что же они подумают, ведь сюда ты прибыл, не используя общие каналы? Разве можно летать с помощью самодельных дыроколов? Ты же рискуешь исчезнуть!