Соколок подобрался к матери и плотно прижался к ней. Он не мог найти слов, чтобы утешить ее, но обвил хвостом её плечи.
Веснянка не ответила, её морда все еще зарывалась в шерсть мертвого сына. Соколок не винил её за то, что она не позволила ему утешить ее. Он не мог утешить себя. «Я не могу ей сказать, что все будет хорошо. Больше ничего не будет в порядке».
К этому времени Гречка вернулась с влажным мхом, целебным медом и окопником. Эхо присоединилась к ней, и два целителя начали перевязывать раны Тучелапки и Гальки. Через несколько мгновений Эхо подошла к Соколку с пучком мокрого мха в пасти.
«У тебя сильный ожог на спине», — мяукнула она, укладывая мох. «Не двигайся, я его намажу».
Соколок повернулась к ней, зарычав. Он не осознавал, что ему было больно; он все еще не чувствовал этого. Вся боль, которую он чувствовал, была в его сердце.
«Я в порядке», — мяукнул он Эхо. «Оставь меня в покое».
«Нет, ты не в порядке», — упорствовала Эхо. «Ты должен позволить мне…»
Соколок вскочил на лапы. «Я сказал, оставь меня в покое!» — прорычал он, хлопнув хвостом.
При этом Эхо отступила, вместо этого занялась ранами Чернушки. Эхо все еще ухаживал за Тучелапкой и Галькой.
Соколок снова повернулся к матери и увидел, что Остроглаз присоединился к ней, и нежно облизывал её уши. Его зеленые глаза были полны печали, когда он прижался к боку своей подруги.
Соколок стоял один, глядя на безжизненное тело брата.
Наконец Веснянка поднялась на лапы и подошла к Соколку, прислонившись к нему. «Чернушка рассказала нам, что случилось», — пробормотала она. «Я рада, что ты в порядке. Я знаю, что ты сделал все, что мог
чтобы спасти Мраколапа. Это не твоя вина, что он мертв».
— Но я… — попытался перебить Соколок, прекрасно зная, что это его вина.
«Ты герой, спасший Гальку», — заверила его мать. «Было очень храбро броситься в огонь».
Соколок не почувствовал гордости за слова матери. И когда он взглянул на своего отца и увидел морду Остроглаза, полную горя, вина снова захлестнула его с такой силой, что он едва мог удержаться на лапах.
Боль начала пронзать Соколка из раны на его спине, и он пожалел, что сказал Эхо уйти.
«Но тогда, может быть, я заслуживаю этой боли».
«Соколок!» Голос принадлежал Эхо, когда она шла к нему. «Вернись со мной в логово целителя. Тебе нужно отдохнуть и позволить мне позаботиться о ране на твоей спине».
Соколок раскрыл пасть, но Эхо не дала ему возможности возразить. Хотя обычно она была очень спокойной, он знал, что она не терпит глупостей от кошек. «Ты сделаешь, как тебе говорят, — мяукнула она. — Ты просто ученик, а я твоя целительница. Когда я говорю тебе идти со мной, ты иди».
Слишком измученный и задетый, чтобы спорить, Соколок склонил голову и последовал за ней.
Внутри логова целительницы Галька и Тучелапка уже спали в гнездах из густого мха. Их груди ритмично поднимались и опускались, когда они дышали.
«Как они?» — спросил Соколок, кивая ушами в их сторону.
«Они хорошо», — ответила Эхо. «С ними все будет в порядке — их ожоги не так страшны, как я думала сначала. Через несколько дней они снова встанут».
Облегчение Соколка от заверений Эхо смешалось с еще большим чувством вины. Знание, что Галька не сильно пострадала, напомнило ему о том, о чем он не мог перестать думать. «Что, если бы я пошел сначала спасать Мраколапа? Может быть, травмы Гальки были бы немного хуже, но Мраколап все еще был бы жив!»
Через мгновение Соколок осознал, что Эхо наблюдает за ним, её зеленые глаза полны понимания, как если бы она могла читать его мысли. Затем она повернулась и взяла мак с каменной полки, где хранила травы.
«Съешь это», — мяукнула она, кладя его перед Соколком. «Это тебя успокоит. И ты должен позволить мне перевязать ожог на твоей спине».
Соколок хотел сдаться. Рана казалась маленькой, но она была хуже, чем все, что он чувствовал в своей жизни, _ царапающей болью, от которой его тошнило.
«Нет!» — он решил. «Я не заслуживаю того, чтобы чувствовать себя лучше!»
Он начал отступать от Эхо, но его тело, наконец, сдавалось от травм и дыма, который он вдыхал. Он почувствовал, как его лапы подогнулись, и тучи, казалось, закружилось вокруг него, чернее дыма. Когда он начал терять сознание, он почувствовал, как нежные лапы Эхо коснулись его спины чем—то успокаивающим.
Голос целительницы пульсировал в его ушах, говоря что—то о пророчестве. Но Соколок не мог разобрать слов, и через мгновение звук заглушил его собственный отчаянный крик.
«Я должен был спасти его первым!»
Его голос эхом отозвался в его собственных ушах, когда он наконец погрузился в болезненный, прерывистый сон.