Затем Листвяная Звезда поманила Цветочек, чтобы она встала перед ней. Соколок слушал, как повторяется церемония, и ей дали имя Цветогривка.
«Звездное племя чтит ваше мужество и боевые навыки, — закончила Листовая Звезда, — и мы приветствуем вас как полноправного воина Небесного племени».
«Цветогривка! Цветогривка!»
С гордостью и счастьем, Цветогривка лизнула плечо своего лидера клана и вышла, чтобы встать вместе со своими товарищами по племени.
Нервозность покалывала Соколка, на короткое время преодолевая даже его печаль по Мраколапу, когда он понял, что теперь его очередь. И не только потому, что все кошки смотрели на него во время церемонии. Но он внезапно осознал, что огромные перемены нависли над его жизнью, как орел, собирающийся налететь на свою добычу. Он больше не был учеником, и перспектива занять место в своем племени в качестве полноценного воина была настолько ошеломляющей, как если бы каскад воды из—под Каменной кучи схватил его и унес прочь.
«Я бы хотел, чтобы Мраколап мог это видеть», — подумал он. Он всегда мог пошутить. Интересно, что бы он сказал, если бы был здесь сейчас.
Но Соколок и представить себе не мог. Поскольку Мраколапа там не было, он был под грудой земли. Он никогда не будет здесь снова. Соколок знал, что быть воином без его однопометника будет неинтересно.
Соколок шагнул вперед и встал перед Листвяной Звездой. Она поприветствовала его, склонив голову, и призвала Звездное племя взглянуть на него сверху вниз. Затем она повернулась и попросила его дать присягу.
«Соколок, обещаешь ли ты соблюдать Воинский закон и защищать и защищать это племя, даже ценой своей жизни?»
Все, что было в Соколке, — его вина и горе из—за смерти брата, его решимость почтить его память, став лучшим воином, на которое он только мог — росло в его голосе, когда он ответил: «Я обещаю».
«Тогда силами Звездного племени, — продолжила Листвяная Звезда, — я даю тебе воинское имя. Соколок, с этого момента ты будешь называться Орлокрылом. Звездное племя чтит вашу храбрость и отвагу, и мы приветствуем вас как полноправного воина Небесного племени».
«Мужество и отвага? — подумал Орлокрылый. Разве это не одно и то же?» Он задавался вопросом, думает ли Листвянная Звезда, что в нем есть только одно хорошее. «И действительно ли я такой храбрый?»
Когда племя приветствовал его новым именем, Орлокрылый почувствовал, как его шкура покалывается под взглядом какого—то кота, и заметил пристальный взгляд Остроглаза. С момента смерти Мраколапа Остроглаз был холоден, и, хотя он никогда не говорил этого, Орлокрылый знал, что отец винил его так же, как он винил себя. Он поднял голову, чтобы посмотреть прямо на Остроглаза, и понял, что думает и о Мраколапе: Мраколапе, у которого никогда не будет другого имени, которая никогда не станет ничем иным, как мертвым.
Веснянка подошла к трем новым воинам, по очереди уткнувшись носом в каждого из них. «Поздравляю», — мяукнула она. «Я так тобой горжусь».
Но Орлокрылый почувствовал новую боль, когда увидел печаль в глазах матери. И когда Остроглаз спрыгнул с Каменной кучи, чтобы присоединиться к ним, он молча стоял рядом и почти не смотрел на Орлокрылый.
«Эй, Орлокрылый!»
При звуке своего имени Орлокрылый почувствовал легкую вспышку гордости. Впервые кошка действительно использовала новое имя. Затем он повернулся, и его сердце похолодело, когда он увидел, что говорящим котом была Галька.
После пожара Орлокрылый почти не разговаривал с ней. Он с трудом мог смотреть на нее. Она всегда такая дерзкая, высокомерная и довольная собой…
Потом он понял, что теперь она выглядит не так, как до пожара. С тех пор она не сделала мне ни одного резкого замечания.
«Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты спас меня», — мяукнула она с искренней благодарностью в глазах. «Я была в ловушке, а ты спас мне жизнь. То, что Листвяная Звезда сказала о тебе, правда. Ты действительно смел и отважн. Я так счастлива, что жива, и все благодаря тебе».
Орлокрылый уставился на нее, не зная, как ответить. Он заметил, что на одной из лап у нее все еще была припарка из меда и окопника, но в остальном она выглядела такой же сильной и здоровой, как всегда. У нее дела обстоят намного лучше, чем у Тучегривки.
Каким—то образом это осознание заставило гнев переполнять Орлокрылый от ушей до кончиков хвоста. Он попытался выдохнуть: «Не за что», потому что знал, что именно это он должен был сказать. Но его горло казалось, будто оно было полно пепла, и его гнев нарастал, пока он не почувствовал, что он должен вырваться из него.