Карта ледниковых отложений (по Кропоткину).
тов определил первичный материк, вытянутый с юго-запада на
северо-восток.
Это утверждение Зюсса во многом совпадает с теорией
Кропоткина, созданной намного ранее.
Свои взгляды на строение Восточной Сибири Кропоткин
изложил и обосновал в работе «Об орографии Восточной Сибири».
«Эту работу я считаю моим главным вкладом в науку»,
писал он.
Очерк Кропоткина и приложенная к нему карта не только
объясняют главные физические черты Азиатского материка и его
геологическое строение, но в нем объяснено и распределение
климата, происхождение и распределение животного и растительного
миров.
Ценным вкладом в географическую науку была зародившаяся
во время путешествий по Сибири теория Кропоткина о ледниковом
периоде в истории Земли. Он опубликовал ее впервые в 1867 году.
Для полного фактического обоснования ее Кропоткин в 1871 году
отправился, по поручению Географического общества, изучать
ледниковые отложения Финляндии и Швеции.
Здесь он подтвердил свою теорию множеством новых фактов и
составил карту ледниковых отложений.
«И тенерь,— писал Кропоткин,—когда я всматривался в
холмы и озера Финляндии, у меня зарождались новые,
величественные обобщения. Я видел, как в отдаленном прошлом, на заре
человечества, в северных архипелагах, на Скандинавском
полуострове и в Финляндии скоплялись льды. Они покрыли всю северную
Европу и медленно расползались по ее центру. Жизнь тогда
исчезла в этой части Северного полушария и, жалкая и неверная,
отступала все дальше и дальше на юг перед мертвящим дыханием
громадных ледяных масс. Несчастный, слабый, темный дикарь с
великим трудом поддерживал непрочное существование.
Прошли многие тысячелетия, прежде чем началось таяние льдов
и наступил озерный период. Бесчисленные озера образовались
тогда во впадинах — жалкая субполярная растительность начала
робко показываться на безбрежных болотах, окружавших каждое
озеро, и прошли тысячелетия, прежде чем началось крайне медленное
высыхание болот и растительность стала надвигаться с юга... В то
время как вера в ледяной покров, достигавший Центральной
Европы, считалась непозволительной ересью, перед моими глазами
возникла величественная картина, и мне хотелось передать ее в
мельчайших подробностях, как я ее представлял себе. Мне
хотелось разработать теорию о ледниковом периоде, которая могла бы
дать кл»оч для понимания современного распространения флоры и
фауны и открыть новый горизонт для геологии и физической
географии».
Кропоткин установил, что ледяной покров не менее тысячи
метров толщиной некогда покрывал значительную часть Европейской
России. Он шел сплошным потоком с гор Скандинавии. В
послеледниковый период, как предполагал Кропоткин, наступил
озерный период, когда в Северном полушарии появились тысячи
больших и малых озер.
Доклад Кропоткина в Географическом обществе о ледниковой
теории произвел огромное впечатление.
* * *
В 1876 году вышла в свет классическая работа Кропоткина
«Исследование о ледниковом периоде». Это был объемистый том
в семьсот с лишним страниц, со множеством карт,
собственноручных рисунков Кропоткина и чертежей.
Теория о ледниковом периоде была так основательно
разработана Кропоткиным, что вошла в обиход науки.
Последующие исследования во многом дополнили теорию
Кропоткина. В частности было установлено, что в послетретичное
время было несколько оледенений.
* * *
Какой бы географический вопрос ни стоял перед Кропоткиным,
его творческий ум, вооруженный обширными знаниями, почти
всегда открывал что-нибудь новое. Так случилось и с его
теоретическими исследованиями Арктики.
Карта озерного периода (по Кропоткину).
Кропоткин заинтересовался нашим Крайним Севером и вошел
в образованный при Географическом обществе Комитет Севера,
стал его секретарем и, как всегда, с увлечением занялся
делами Комитета. После путешествий по Сибири и Дальнему Востоку
его тянуло в новые экспедиции. В то время Комитету было дано
задание разработать план большой русской полярной экспедиции
и наметить научные работы, которые она должна была
выполнить.
Приближалось время снаряжать экспедицию, и тут оказалось,
что очень немногие из членов Комитета выполнили порученное им
дело.
«Как это часто случается, — вспоминал Кропоткин, — к сроку
готовы были только несколько отделов: по ботанике, зоологии и
метеорологии. Все остальное пришлось составить секретарю комитета,
то-есть мне».
Понятно, что положение Кропоткина было трудным. Но
отстраняться, когда задача оставалась нерешенной, было не в его
правилах, и он сделал все за всех.
«Некоторые вопросы, — писал Кропоткин, — как, например,
зоология морских животных» приливы, наблюдения над маятником,
земной магнетизм, были для меня совершенно новы. Но трудно
себе представить, какое количество работы может выполнить в
короткое время здоровый человек, если напряжет все свои силы и
прямо пойдет к корню каждого вопроса. Я засел за работу и
просидел над нею, выходя только обедать, две с половиной недели.
Я спал только часов 5—6 и поддерживал бодрость сперва чаем,
а потом красным вином, которое я пил маленькими глотками по
ночам, чтобы не заснуть за столом».
Доклад Кропоткина был готов к сроку и содержал обширную
программу научных исследований.
Дело, конечно, не в том, что Кропоткин был здоровый человек.
Он был необычайно талантлив и отличался исключительной
трудоспособностью.
Ознакомившись со всеми материалами, какие только были в
Географическом обществе и в литературе, Кропоткин пришел к
неожиданному заключению.
«К северу от Новой Земли, — писал он, — должна
существовать земля, лежащая под более высокой широтой, чем Шпицберген.
На это указывали: неподвижное состояние льда на северо-запад от
Новой Земли, камни и грязь, находимые на плавающих здесь
ледяных полях, и некоторые другие мелкие признаки».
Таким образом, он установил существование архипелага остро-
Земля, открытая теоретически Кропоткиным.
вов к северу от Новой Земли. Эту землю, открытую им
теоретически, Кропоткин нанес на карту.
Географическое общество было увлечено этим открытием не
меньше самого Кропоткина.
Решено было снарядить полярную экспедицию во главе с
Кропоткиным.
Он с увлечением занялся подготовкой к полярному
путешествию. Полгода неустанного труда затратил молодой исследователь
на снаряжение экспедиции. Можно было уже отправляться в путь.
Для экспедиции была нанята норвежская шхуна. Но делу,
подготовленному с таким талантом и энергией, не суждено было
состояться. Министр финансов категорически отказался ассигновать
сорок тысяч рублей на экспедицию.
В Географическом обществе эту землю, нанесенную
Кропоткиным на карту, уже называли «барьером Кропоткина».
У всякого на месте Кропоткина срыв экспедиции мог надолго
испортить настроение, но он не поддался чувству досады, не