XXII. Каким образом Иосиф велел казнить Миран-шаха и овладел его землями.
По истечении года, который прошел в мире, Иосиф снова напал на Миран-шаха с большим войском, которому последний противопоставил четыреста тысяч человек. Оба неприятеля встретились в равнине Карабаг[39], где после двухдневной борьбы, Миран-шах был разбит и даже взят в плен. Вскоре Иосиф велел его казнить и, вот, по какой причине: брат Миран-шаха, по имени Джигангир, был убит братом Иосифа Миср (miseri); последний, на которого затем напал Миран-шах, был им взят в плен и предан смерти. Теперь Иосиф хотел отомстить смерть брата над Миран-шахом[40]. Велев поставить его голову на копье, он выставил ее пред стенами Тебриса, дабы город этот скорее сдался. Действительно, жители, видя, что государь их погиб, со всем королевством покорились Иосифу.
XXIII. Каким образом Иосиф победил короля и велел казнить его.
Овладев сказанным королевством, Иосиф получил от короля вавилонского предложение, чтобы он уступил его ему, так как оно входило в состав его владений и заключало в себе даже одну из его столиц. Притом ему показалось, что Иосиф, будучи только временщиком, а не из знатных, не имел никакого права владеть этим королевством. Иосиф велел ему отвечать, чтобы он, нуждаясь в наместнике сей страны, поручил ему эту должность, и что он, с своей стороны, согласился бы чеканить монету на его имя и уступить ему все прочие коронные права. Но король не хотел ничего знать, имея сына, которому желал передать эту страну. Поэтому он, собрав пятьдесят тысяч человек, напал на Иосифа, который противопоставил ему шестьдесят тысяч и встретился с ним на равнине Актум[41]. Разбитый в этой встрече, король бежал в соседний город, где был взят в плен Иосифом, который велел отрубить ему голову, а государство его присвоил себе.
XXIV. Каким образом Шильтбергер попал к Абубекиру.
После пленения и казни Миран-шаха, я переведен был к его сыну Абубекиру, при котором оставался четыре года. Этот Абубекир после того, когда король вавилонский погиб в борьбе с Иосифом, завладел зависевшею от Вавилонии областью Гурие (Kray). Затем пригласил к себе одного из своих братьев, Манзура[42], владевшего областью Эриван (Erban). Когда же Манзур не хотел явиться, Абубекир выступил против него, пленил его и велел задушить в темнице, а землю его присвоил себе. Замечу кстати, что этот Абубекир был столь силен, что когда он однажды стрелял из турецкого лука в сошник у плуга, железо прошло чрез оный, тогда как сошник остался в нем.
В память этого чрезвычайного случая, сошник был повешен над воротами столицы Тамерлана в Самарканде. Король-султан, услышав об этой необыкновенной силе Абубекира, послал ему меч весом в двенадцать фунтов и ценою до тысячи золотых гульденов. По получении сего меча, он велел подвести трехлетнего быка, дабы испытать доброту оружия, и одним ударом разрубил животное на две части. Эта штука была совершена им еще при жизни Тамерлана.
XXV. О королевском сыне.
При Абубекире находился королевский сын из Великой Татарии[43]. Этому принцу, было предложено возвратиться на родину для занятия там престола. С согласия Абубекира он отправился туда, в сопровождении шестисот всадников, в числе коих находился и я с четырьмя товарищами, Вот земли, чрез которые пролегал наш путь. Во-первых, мы прошли чрез область Астара (strana), изобилующую шелком; затем — чрез Грузию (Gursey), населенную христианами, считающими св. Георгия своим патроном; затем — чрез страну, называемую Лезгистан (lochinschan), где также растет шелк. Далее — чрез страну Ширван (Schurban), где собирают шелк, из которого изготовляют хорошие материи в Дамаске и в Кашане, равно как и в лежащей в Турции столице языческой — Бруссе. Отчасти шелк этот также вывозится в Венецию и Лукку, где из него ткут отличный бархат. Но страна эта имеет нездоровый климат. Затем прошел он чрез область, именуемую Шабран (Samabram) и чрез другую, называемую по-татарски Темир-Капи (Temurtapit), что значит по-нашему железные ворота (ysen-tor)[44]. Она отделяет Персию от Татарии. Затем прошел чрез город Оригенс (Origens), который весьма обширен и лежит среди бодьшой реки Эдил; далее — чрез гористую страну Джулад (setzulat), населенную большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их принадлежат к ордену кармелитов (beyerfussen-Ordens), которые не знают по-латыни, но молятся и поют по-татарски, для того, чтобы их прихожане были более тверды в своей вере. Притом многие язычники приннмают святое крещение, так как они понимают то, что священники читают и поют. Оттуда он перешел в Великую Татарию к вельможе, именем Едигей, который послал ему предложение возвратиться для занятия там престола. Едигей готовился тогда к походу в страну, именуемую Сибирь (Ibissibur). Должно заметить, что в Великой Татарии есть сановник (obman), который назначает и низвергает королей, от него совершенно зависящих. Эту высокую должность занимал тогда Едигей. Татарские владетели имеют также привычку кочевать зимою и летом с женами, детьми и стадами своими. Там, где останавливается король, должны быть построены сто тысяч юрт (hueten).
39
По г. Айвазовскому, Шильтбергер под равниной Scharabach имел в виду подобную местность близ города Баязита в Азиатской Турции, именуемую Карабаг. Напротив того, Нейман (84, пр 77) уверен, что Шильтбергер говорит об области Карабаг, простирающейся к востоку от Ширвана до того пункта, где Аракс соединяется с Куром, и которую Армяне некогда означили под наименованием Арзах. Но где бы не произошло сражение — при "Scharabach", в Грузии ли, или в Турции, во всяком случае мне кажется, что Шильтбергср в этом сражении, был взят в плен вместе с своим господином Миран-шахом. Иначе по крайней мере ему не пришло бы на мысль сказать (стр. 89), что он уже после казни Миран-шаха вступил в службу Абубекира.
40
Миран-шах, действительно, погиб в борьбе с Кара-Юсуфом (Dorn, Versuch einer Gesch. de. Schirwanschache, в Mem. de l’Ac. des Sc. de S. P. VI Serie, IV, р. 579). Старший брат Юсуфа, Миср-Ходжа (Weil, II, 46) отличился при защищении города Ван против Тамерлана. Но современные писатели не говорят, что им был убит Джигангир, скончавшийся, как выше было замечено, еще в 1375 году. Может быть, Миср-Ходжа был виновником смерти другого из сыновей Тамерлановых, которого Шильтбергер смешал с Джигангиром, напр. Омар-Шейха, о смерти которого авторы повествуют различно. Так он, по Рему (см. генеалог. список Тимуридов), был в живых до 1427 года; тогда как по Гаммеру (II, 37), неожиданная смерть его последовала около того же времени, когда Тамерлан овладел городом Ван, т. е. около 1394 года.
41
Шильтбергер здесь не говорит ни о Нахичеване, как думает Нейман (85, пр. 81), ни об окрестностях Ардерума, куда г. Айвазовский желал бы переместить поле битвы, где Илкан Ахмед был разбит Кара-Юсуфом. Шильтбергеров "achtum" совпадал с местностью Актам, при Куре, где остановился Тамерлан по возвращении своем из последнего своего похода против Тохтамыша. (Dorn, 1 с. 567; ср. Prise, Chron. Retrospect etc. 206: Acateam or Actam, a station to the eastward of Moghann.)
Согласно с Гаммером, Нейман (85) говорит, что Ахмед-бен-Овейс был казнен в 1410 году, и таково также мнение Вейля (II, 141) по Дорну же (1. с. 573), несчастная борьба его с Кара-Юсуфом последовала только в 815 году геджры, т. е. в 1412 нашей эры.
42
Кроме упомянутого Шидьтбергером Манзура, о котором я тщетно справлялся у других авторов, мне доступных, Абубекир имел еще брата Мирза-Омара, которому Тамерлан передал большую часть владений Гулагу, и который затем поссорился с старшим братом (Абубекиром) и даже заточил его в какой-то замок (Dorn, 1. с. 570). Освободившись, Абубекир снова получил верх и, может быть, пользовался своим счастьем, чтобы наказать Манзура за то, что он держался стороны Омара.
43
Ниже (гл. XXVI) Шильтбергер говорит, что этот царевич назывался zebra или zegra. Без сомнения, это был Чекре, не упомянутый нашими летописцами, но от которого сохранились монеты, битые с 1414-1416 г., в Орде, в Болгаре, Астрахани и Сарае (Савельев, 1. с. II 337).
44
По Шпренгелю (Gesch. der geogr. Entd. 2 изд 362 и 99) Шильтбергер под железными вратами, чрез которые он перешел из Персии в Татарию, разумел не наш кавказский Дербенд, но Каспийские ворота в Хорасане. Таково было также мнение Малте-Брёна (Pr. de la Geogr. ed. Huot, I, 188) и недавно еще г. Срезневский (1. с. 241) высказался в пользу сего мнения, тогда как Нейман (11 и 87) не сомневается в том, что Шильтбергер именно говорит о нашем Дербенде, который Турками действительно называется Темир-Капи. Если бы наш путешественник не имел в виду эту местность, то не мог бы сказать, что путь его пролегал чрез Грузию, Ширван и Шабран, которые все легко узнаются в странах, названных им Gursey (Gourjdistan, страна рабов), Schurban и Samabram. Труднее немного угадать, какие области у него превратились в Страну и Лохиншан. Однако, так как эти области непременно должны были лежать в соседстве Грузии, то кажется весьма правдоподобным, что он говорит об Астара близ Каспийского моря у самой границы нашей с Персиею, или же об Астрабаде (см. ниже, гл. XXXIII), и о Лесгистане, простиравшемся в те вреиена гораздо далее к югу, чем ныне. Касательно же города Оригенс, лежавшего, по Шильтбергеру, среди рекн Эдиль, Нейман напрасно считает его тождественным с Астраханью, так как настоящее имя сего последнего города не ускользнуло от внимания Шильтбергера. В другой главе (XXXVI), где исчисляет города Татарии, в коих сам бывал, у него именно упоминается Гаджи-терхан. Даже нет надобности думать, что, подобно Астрахани, Оригенс был орошаем Волгой, хотя река сия по-турецки, действительно, называетея Итиль (Этель или Эдиль). Ибо так как это слово собственно есть нарицательное имя, значущее река, то оно могло означать здесь какую-либо другую реку, подобно тому, как в главе XXXVI, где Шильтбергер говорит, что главный город Харезма, т. е. Ургендз, лежал при этиле, уже не могло быть речи о Волге, но о Джихуне, или Аму-дарье.
Так как первая значительная река, которую он должен был встретить на пути своем по выезде из Дербенда, была Терек, то да позволено будет думать, что город Оригенс лежал в дельте сей реки. По Гюльденштедту (Reis. de Russl. изд. Палласа I, 166), тут еще видны были следы древних городов Терки и Копай-кала, или Гуен-кала, т. е. сгоревшая крепость, а при самом устье реки — раавалины, отнесенные с.-петербургским академиком к городам Тюмень и Борчала (в изд. Клапрота: Bochtchala) или трехстенного города. Достоверно можно сказать, что в этих же местах должна была находиться древняя резиденция хазарских царей Семендер, или Серай-бану (замок дамы: Hammer, Gesch. d. Gold. Horde, 8), отделенная расстоянием четырехдневного пути от Дербенда и отстоявшая от Итиля в семидневном (Dorn, Georg. caucasia, в Mem. de l’Ac. de S.-P. VI ser. VII, 527), равнявшемся двадцати парасангам, которые отделяли этот город от большой реки Оршан, или Варшан, упомянутой в известном письме хазарского царя к министру Абдор-Рамана III (D’Ohsson, Des peupl. du Caucase. P. 828, P. 208). Здесь где-то также следует поместить столицу Шамкала, которая туземцами означалась столь странным именем, что его трудно было произносить (Hammer, 1. с. 434). Это замысловатое имя могло быть превращено Шильтбергером в Оригенс, подобно тому, как переделали его наши летописцы в Орнач или Арнач, явно тождественный с городом Tenex или Ornacia (Ornatia, Oruntia, Cornax, Tornax), взятом, по монаху Альберику (cf. D'Avczac, Rel. des Mongols de Duplan de Carpin, 114), Монголами в 1221 г., при вторжении их в землю Команов и Русских, — равно как и с городом
Нельзя не сожалеть, что ученые, хотя и не сомневаются в том, что все эти наименования означают один и тот же город, до сих пор не могли согласиться касательно его местоположения. По примеру Тунмана, Карамзин, Давезак и Куник видели в этом городе Тану, нли Азов, откуда Березин (Журн. М. Нар. Пр 1855, V, 104) и Бутков (Изв. Арх. Общ. 1861, II, 290) хотели переместить город Орнас, а именно: первый к Манычу, а второй — в Агуев (Ачуев?) при северном рукаве Кубани, считая лишним сообщить читателям, почему он это думает. В свою очередь, Гаммер (G. H. 106 cf. 589) и Срезневский (1. с.) не допускают, что мнение Карамзина решительно опровергнуто Френом (Ibn Foszlan, 162) и Леонтъевым (Пропилеи ІV), по которым город Орунция Альберика, подобно Орнасу Плано Карпинн и Орначу наших летописцев, совпадал с Ургендзом в Харезме. Сознаюсь, что и я, еще прежде Леонтьева, старался представить некоторые доводы в пользу сего мнения (Зап. Од. Общ. III, 219 seqq.), но теперь я от него отказываюсь, убедившись в том, что искомый город находился как раз в середине между Азовом и Ургендзом, или другими словами, что город этот не только по имени своему, но и по местоположению, совпадал с Шильтбергеровым Оригенс, который, по реке его омывающей, легко мог также быть называем Терек или Терки, между тем как это наименование столь же легко могло быть превращено монахом Альбериком в Тенекс или Торнакс. По крайней мере Каталанская карта 1375 года представляет нам, к северу от Дербенда, при Каспийском море, имена Terchi и golfo de Terchi, и в этих же местах должен был находиться город Терки или Тарку, упомянутый историками Тамерлана при описании его похода против Тохтамыша в 1395 году.
До окрестностей сего города должен был также добраться монгольский отряд, который, по переходе чрез Кавказ, в 1221 году, вступил в борьбу с Лезгинцами и Аланами, равно как и с соседственными им турецкими племенами (Ibn Alathir; cf. Куник, в Уч. Зап. Ак. наук С.-П. II, 659 и 779). Действительно, мы узнаем от Рашид-Эддина (Erdmann, 1. с. 407), что Монголы в
Если же они, что не подлежит сомнению, в этом 1221 году овладели также городом Ургендзом, или Харезмом, то этот подвиг не мог быть совершен тем же самым отрядом, который состоял под командою Субудая Багадура и нояна Джебе, потому что они, по взятии Тарку, проникши в землю Команов, провели зиму в Крыму (Куник, 1. с. 745). Без сомнения, Монголы вторгались туда не чрез Перекопский перешеек, но чрез Керченский пролив, добравшись туда вниз по долине Кубани. Иначе они не успели бы овладеть Судаком в первых числах января 1223 года. Уже по взятии сего города, они обратились против Русских, которые ими были поражены при Калке весною того же 1223 года, так что разве только в этом году, а не в 1221, они могли бы овладеть Азовом, если только город этот тогда уже существовал. В этом случае русские богачи и купцы, которые, при приближении Монголов, спаслись на судах в земли малоазиатских мусульман, могли бы туда прибыть не из Херсона, но с берегов реки Дона.
Подобно городу Тенекс, или Орунция Альберика, город Орнас, который в 1237 году был затоплен Батыем, во время его похода против Турок и Русских, удобнее помещастся при Тереке, чем при Доне или при Джихуне. ІІо крайней мере грозный сын Джучи, действительно, до вторжения своего в Россию, отправил своего полководца Субудая в землю Асов, с которыми он уже свел знакомство в 1221 году, и также в Болгарию. Город
Сказанное относится также к другому месту в той же летописи (ср. Карамзин, изд. Эйнерлинга, IV пр. 385), по которому некто Махмет-Ходжа спасся в Орнач и там был умерщвлен в 1358 году по приказанию хана Бирди-бека. В этом несчастном можно узнать Махмуда-Ходжа аль Харизм, бывшего наместником в Азове во время проезда Ибн Батуты чрез этот город в 1334 году. В договоре, заключенном Джани-беком с Венецианцами, имя его не упоминается, вероятно потому, что он уже тогда был возведен в сан визиря (Quatremere, 1, с. II, 316, cf. V. d’Ibn Batuta, ed. Defremery II, 368). Занятие им этой должности достаточно объясняет преследования, которым он подвержен был отцеубийцею Бирди-беком. Eсли, как читается в древней летописи (Карамзин, V, пр. 137), Тамерлан отнял у Тохтамыша, в 1387 году, город Орнач, то можно бы подумать, что дело тут шло о главном городе Харезма, так как, по Шериф-Эддину (Weil, II, 33), около этого времени (799 = 1388) Тамерлан разрушил этот город, между тем как сохранились монеты, битые в этом городе на имя Тохтамыша в предыдущих годах (1383-1387: Савельев, 1. с. I, стр. 119). Однако, не говоря о том, что существует также монета, битая в Харезме на имя Тамерлана еще 761 (1379-80) года (Савельев, II, 262); что из этого обстоятельства можно было бы заключить, что он еще тогда отделил этот город от Золотой Орды, и что, наконец; он не был из тех завоеватслей, у которых легко можно было возвратить отобранное — все-таки да позволено будет думать, что отнятый им у Тохтамыша Орнач был именно Оригенс, в который прибыл Шильтбергер, по выезде своем из Дербенда. По крайней мере, владения Тохтамыша простирались, на западной стороне Каспийского моря, до Кавказа и даже за оный, судя по монетам, битым на его нмя в Баку, Шемахе, Шабране и Махмуд-абаде (Извл. из отчета об археологич. розыскан. в 1853 году, 5), между тем как именно в 1387 году Тамерлан, после покорения Грузии и Ширвана (Weil, II, 39), велел опустошать соседственные кипчакские области и принудил войско Тохтамыша отступить. В этом походе, впрочем, владетель джагатайский не простер своего оружия до Азова, которым только овладел в 1395 году. Если бы подобное несчастье постигло этот город еще в 1387 году, то митрополит Пимен, посетивший его в 1389 году, едва ли нашел бы там господствующими "Фрязов и Немцев", т. е. Генуэзцев и Венецианцев (Ник. л. IV, 160).
Имя Орнача является также в древнем списке (ibid, 259) завоеваний Тамерлана. Составитель этого списка хотел, кажется, изложить завоевания эти в порядке хронологическом и посему самому труд его не может нам служить при точнейшем определении местоположения Орнача, отмеченного в списке между именами Испаган и Гилян, которые были покорены Тамерланом в 1387 году, т. е. прежде разрушения им Харезма и после покорения Ширвана.
Во всяком случае, нельзя будет отрицать, что в соседстве этой провинции должен был лежать город Оригенс Шильтбергера, так как он оттуда вступил в гористый край zesulat явно так названный по городу Zulat, о которои говорит в XXXVI главе, называя его главным городом гористой же области
Обращая мое внимание на эту любопытную записку, М. Ф. Шугуров вместе с тем сообщает мне, что она была в руках у графа Сегюра, известного посланника Людовика ХVІ при дворе Екатерины, который поместил ее в своих Мемуарах (Mem. ou souv. et anecdotes p. le comte de Segur, Paris, 1826, II, 378-391), вслед за рассказом о враждебных, направленных против России, движениях на Кавказе и в Очакове в конце 1785 года. Сегюр говорит, что эта записка составляет только незначительный отрывок из "очень обстоятельной и любопытной" записки вообще о кавказских племенах, составленной генералом (конечно известным генерал-порутчиком Павлом Сергеевичем, двоюродным племянником князя Таврического) Потемкиным, с заметками на полях генерала Апраксина.
В свою очередь, Клапрот, (V. au Caucase et en Georgie, II, 161) видел в Татартупе, кроме трех минаретов, совершенно похожих на встреченные им в Джуладе сего рода здания, еще развалины двух церквей, которые он, подобно Гюльденштедту, относит к XVI столетию и считает православными, сознаваясь впрочем, что по словам Черкесов, церкви эти были построены Франками, т. е. западными европейцами, поселившимися среди Татар. Справедливость этого мнения подтверждается следующим местом из сочннения Барбаро (Viaggio della Persia, II, 109): "Caitachi — sono circa il monte Caspio, parlano idioma separato degli altri. Sono christiani multi di loro: dei quale parte fanno alla Greca, parte all’Armena, et alcuni alla catolica". Неудивительным покажется поэтому, что Шильтбергер мог встретить на северной стороне Кавказа христианского епископа и кармелитов, которые служили Богу на татарском языке, хотя орден их, образовавшийся в Палестине, только в 1238 году был переведен в Европу св. Людовиком. ІІодобным образом читатель, надеюсь, согласится со мной, что Шильтбергер под гористою страною Бестан, в которой находился город Джулад, разумел Бештау (Пятигорье), где Иб-Батута встретил хана Узбека, или же ближайшие окрестности Екатеринограда, ныне еще именуемые Бештамом (Kkarproth, I. с. 327; cf. Guldenstaedt, Reisen, etc. изд. Клапрота, 235), потому что область эта орошается пятью притоками Терека.