LXV. О драконе и единороге.
Около того же времени в соседстве Рима скитались в горах дракон и единорог, которые делали народу много зла, так что никто не осмеливался посещать ту местность. Так как король армянский был весьма силен, то святой отец просил его, чтобы он постарался убить дракона и единорога. Король вышел тогда один, чтобы осмотреть их жилище и видеть, когда они между собою боролись, пока дракон не спасся в какую-то пещеру в скалах. Но тут-то, защищенный с тылу, он, в свою очередь, оборонялся против единорога, который хотел окутать его языком своим, чтобы вытащить его из пещеры. Уже он успел было вытащить его до шеи, когда король прибежал и отрубил голову дракона, которая покатилась со скалы вниз. Затем король убил также единорога, утомленного борьбою с драконом, и возвратился в Рим, где дал приказание, чтобы привезли головы чудовищ, которые были так велики, что голова одного только единорога едва поместилась в повозке. Вот каким образом король Дертад спас Римлян, которые за то оказывали ему, подобно святому отцу, большие почести. Потом Григорий пошел к папе и получил от него, согласно с его просьбою, артикулы, относящиеся к вере[174]. После сего они возвратились в свою землю, где Григорий учил христианской вере, согласно с наставлениям папы, которым однако, как выше было замечено, более не следуют. Так они ныне сами избирают своего патриарха, для какой цели собираются двенадцать епископов и четыре архиепископа. Из артикулов, привезенных Григорием из Рима, многие также изменены, так что они ныне отделены от римской церкви. Священники их совершают таинство с хлебом без закваски, и хлеб этот приготовляет тот самый, который его потом должен освящать за обедней, и никогда — более одного хлеба разом, между тем как прочие священники читают псалтырь; если же их нет на месте, то он это должен делать сам[175], ибо приготовление сего хлеба мужчиною или женщиною считается у них большим грехом, подобно продаже сего рода хлеба. Они пресуществляют таинство одним только вином, без воды, и все в одно и то же время, когда это таинство совершается тем священником, который служит при главном алтаре. Они читают Евангелие с лицом, обращенным к востоку, и священник, который читает обедню, должен предварительно бодрствовать с полуночи; он также не должен трогать жены своей три дня перед обедней и один день после оной. Одни только священники имеют у них право приближаться к алтарю, но не диаконы и низшие чины[176]. Также никто не может приобщаться, не исповедавшись предварительно. Посещение церкви запрещается женщине quae sit menstrua (die ir recht hab). Также те лица, которые питают ненависть или неприязненные чувства против других, остаются пред вратами церкви пока не помирятся с своим недругом. Когда священник, который служит, начинает петь Отче наш и Credo, то все прихожане повторяют за ним. Они дают таинство даже маленьким детям. Священники не стригут волос, на голове и бороде. Вместо освященного масла, они употребляют бальзам и патриарх их платит за его доставку большие деньги султану (см. гл. XL прим. 20), а затем отправляет его своим епископам. Тот, кто хочет быть священником, должен провести предварительно сорок суток в церкви. По их истечении, он читает первую свою обедню и затем его провожают в полном облачении домой, где являются ему на встречу жена и дети его, преклоняют пред ним колени и получают его благословение. Потом приходят друзья его семейства и другие гости, принося свои подарки, и все веселятся более, чем при праздновании его свадьбы; однако новый священник должен читать обедню сорок дней сряду и тогда только может видеться с женою своей. Для крещения у них один избирается кум, а не женщина, на том основании, говорят они, что и Христос был крещен одним только мужчиною, а не женщиною. По сему-то они считают большим грехом, если дают участвовать женщине при крещении, которое у них чрезвычайно уважается, так что при встрече с своим крестным отцом, они падают пред ним на колени. Ради духовного родства, между различными семействами состоявшегося по случаю крещения, браки запрещены между членами этих семейств до четвертой степени (sipp)[177]. Они также охотно слушают обедню в наших церквах, чего нельзя сказать о Греках. Они говорят, что между их верою и нашею почти нет различия (nur ein har, только волос), но — весьма большое (ein gros prech: die Breche, откуда французское la breche, пролом; cf. Koehler 376) между ними и Греками. Они постятся по средам и пятницам
174
Армяне вполне убеждены в том, что они ничего не изменяли в догматах, полученых ими от св. Григория, и по сей именно причине различаются от армяно-католиков наименованием Григориан (Айвазовский).
175
Священник готовит несколько хлебов, но освящает лишь один из них и всегда непременно один, во время приготовления теста, читает псалмы и молитвы. Один только священник читает обедню, другие же участвуют лишь как диаконы, когда не достает последних.
Г. Айвазовский, со слов которого я перевел эти поправки ошибок Шильтбергера, присовокупляет: "On voit par la aussi, comme par ce qu’il dit immediatement apres, qu’il parle de la messe basse des armeniens-catholiqnes." Но это-то именно показывает, что последние составляли большинство в тех армянских общинах, среди коих по крайней мере Шильтбергеру случалось побывать.
177
Мною пропущен перевод следующих слов в издании Неймана: Sie machent vil gevartiezi unsere geloubes. Места этого недостает у Пенцеля, равно как в прежних изданиях, как мы узнаем от Кёлера, который, хотя и взялся исправить ошибки Неймана (р. 372), тем не менее довольствуется включить в число их приведенные слова (р. 374), с присовокуплением вопроса, чтобы они значили: Was ist gewartiezi? В невозможности решить этот вопрос, я принужден был оставить это слово непереведенным. Сколько мне кажется, Шильтбергер хотел им дать знать, что армянская церковь много заимствовала от католической, или, по крайней мере, сходствовала с ней по своим обрядам и символам (Wahrzeichen).