Между тем Белые Татары обложили принадлежавший Баязиту город Ангору (angarus, Angaria). На помощь городу он послал старшего сына своего с тридцатью двумя тысячами войска, с которыми однако последний не мог преодолеть врагов, а посему возвратился к отцу. Баязит дал ему тогда большое войско, с которым ему удалось разбить Татар и пленить татарского вождя вместе с двумя владетелями, которые им были представлены Баязиту. Белые Татары тогда покорились сему последнему, который дал им другого начальника, а трех пленных взял с собою в свою столицу. Затем он приступил к городу Адалии, принадлежащему султану египетскому и лежащему недалеко от Кипра. В окрестностях сего города из домашних животных разводят одних только верблюдов, почему и жители, по взятии города Баязитом, доставили ему десять тысяч верблюдов, которых он перевел в свои владения.
XI. О короле-султане.
Около сего времени скончался король-султан Беркук (warchhoch) и ему наследовал сын его Абу-Саадат[24]. По случаю возмущения одного из служителей своего отца, Абу-Саадат примирился с Баязитом и просил у него пособия. Баязит послал ему двадцать тысяч человек войска, при котором находился и я. С нашею помощью Абу-Саадат прогнал своего противника и стал государем могущественным. Когда же ему затем было донесено, что пятьсот человек из служителей его отца, по нерасположению к нему, держали сторону его соперника, то он велел схватить их, отвести на поле и изрубить. Вскоре мы возвратились к своему господину, Баязиту.
XII. Каким образом Тамерлан овладел царством Севастиею.
Выше было сказано, каким образом Баязит прогнал Отмана из города Севастии (Tamask). Этот Отман, будучи подданным Тамерлана, жаловался ему и просил у него пособия для возвращения отнятого у него Баязитом царства Севастии. Тамерлан на это согласился и послал к Баязиту с требованием, чтобы он возвратил это царство. Но Баязит велел отвечать ему, что не уступит завоеванного мечем края, который ему самому пригодится не хуже чем Тамерлану. Последний тогда собрал до миллиона войска, приступил к Севастии и осадил ее в течение двадцати одного дня[25]. Наконец, велел подкопать городскую стену, он успел овладеть и городом, где находилось пять тысяч всадников, посланных туда Баязитом. Все они были зарыты живыми, потому что, при сдаче города, комендант получил от Тамерлана обещание, что не прольет их крови. Затем город был разрушен, а жители отведены в страну Тамерлана. В числе пленных, вывезенных из города, было девять тысяч девиц. От Сиваса, пред которым потеря Тамерлана составляла более трех тысяч человек, он возвратился восвояси.
XIII. Завоевание Баязитом Малой Армении.
Лишь только Тамерлан возвратился в свой край[26], как Баязит с трехсоттысячным войском напал на принадлежавшую Тамерлану Малую Армению, овладел главным ее городом Эрцингианом (Ersingen) и пленил владетеля сего города Тагертена[27]; после сего возвратился в свое царство. Когда же Тамерлан все это узнал, то собрал миллион шестьсот тысяч человек и выступил против Баязита, который противопоставил ему миллион четыреста тысяч человек. Оба войска встретились близ Ангоры и в пылу сражения тридцать тысяч Белых Татар, поставленных Баязитом в первом ряду боевого строя, перешли к Тамерлану. Тем не менее сражение, возобновляемое два раза, осталось нерешенным, пока Тамерлан не приказал выдвинуть вперед тридцать два вооруженных слона и тем заставил Баязита бежать с поля битвы. Он надеялся найти спасение за горами, куда поскакал со свитою из тысячи всадников; но Тамерлан, приказав окружить эту местность, принудил его сдаться, а затем занял его государство, в котором пробыл восемь месяцев. Возя с собою своего пленника, он овладел также его столицей, откуда вывез его сокровища и столько серебра и золота, что для перевозки потребовалась тысяча верблюдов. Он желал вести Баязита в свою собственную землю, но султан скончался на пути[28]. Таким образом я попался в плен к Тамерлану, которого провожал в его страну, где состоял при нем. Все выше мною упомянутое случилось в продолжении того времени, которое я провел у Баязита.
XIV. О войне Тамерлана с королем-султаном.
По возвращении своем из счастливого похода против Баязита, Тамерлан начал войну с королем-султаном, занимающим первое место среди владетелей языческих. С войском, состоящим из миллиона двухсот тысяч человек, он вторгся во владения султана и начал осаду Галеба (hallapp), в котором считалось до четырехсот тысяч домов. Начальник сего города сделал вылазку с восемьюдесятью тысячами человек, но был принужден возвратиться и потерял много людей даже во время отступления. Четыре дня спустя, Тамерлан овладел предместьем и велел бросать обитателей его в городской ров, а на них лес и навоз, так что этот ров, выкопанный в скале, был засыпан в четырех местах, хотя имел двенадцать сажен глубины. Затем город был взят приступом. Оставив в нем гарнизон и взяв с собою пленного коменданта, Тамерлан приступил к другому городу, называемому Урум-Кола (hrumkula, Urumkula), который принужден был сдаться. Оттуда он отправился к городу Айнтаб (Anthap, Auchob), который был взят после девятидневной осады и разграблен; после чего двинулся к городу Бегесна (wehessum, wehesin), который пал после пятнадцатидневной осады, и где был им оставлен гарнизон[29]. Упомянутые города — главные в Сирии после Дамаска, куда затем он направил свой путь. Узнав об этом, король-султан велел просить его, чтобы он пощадил этот город, или, по крайней мере, находившийся в нем храм, на что Тамерлан согласился. Приведенный храм так велик, что имеет с наружной стороны сорок ворот. Внутри он освещается двенадцатью тысячами лампад, которые зажигают по пятницам; в другие дни недели горит только девять тысяч. Между ними есть много золотых и серебряных, посвященных королями-султанами и вельможами. По отступлении Тамерлана, король-султан выступил из своей столицы Каиро (alchei terchei, Thorchei: al Cahira) с войском, состоящим из тридцати тысяч человек, и отрядил двенадцать тысяч в Дамаск, надеясь опередить Тамерлана. Когда же сей последний приблизился, король-султан возвратился в свою столицу. Преследуемый Тамерланом, он по утрам велел отравлять пастбища и воды в тех местностях, где проводил ночь, так что у Тамерлана пропадало столь много людей и скота, что он принужден был прекратить преследование. Зато он снова обратился против Дамаска, которым не мог овладеть, хотя осада уже продолжалась три месяца, в течении коих сражались ежедневно, пока приведенные двенадцать тысяч воинов, видя, что им не посылали подкрепления, просили Тамерлана, чтобы он дал им охранительный лист для выхода из города, на что он согласился. По их удалении ночью, Тамерлан велел штурмовать город и овладел им. Вскоре представился пред ним кади (geit) или, по-нашему, епископ, пал к его ногам и умолял его, чтобы он пощадил его и прочих членов духовенства. Тамерлан велел им отправиться в храм, что они сделали, взяв с собой жен и детей и много других людей, так что считали около тридцати тысяч людей, искавших спасение в храме. Тогда ворота его, по приказанию Тамерлана, были заперты; кругом он был обложен дровами, которые были зажжены, так что все погибли в пламени[30]. Он также приказал своим воинам, чтобы каждый представил ему по голове человеческой и по истечении трех дней, употребленных на исполнение сего приказания, велел воздвигнуть три башни из этих голов и разрушить город. Затем отправился в другой край, называемый Шурки[31] и населенный одними номадами, которые покорились и должны были снабдить его воинов съестными припасами, в коих они терпели большой недостаток во время осады города, столь богатого пряностями. Оставив гарнизоны в завоеванных городах, Тамерлан возвратился в свои земли.
24
По смерти султана Беркука, его сын Алмелик Алнассер
25
Современные историки Абул-Магазин и Араб-шах (cf. Weil, 81), почти таким же образом, как Шильтбергер, описывают жестокое обхождение Тимура с жителями Сиваса, взятого им в 1400 году, после восемнадцатидневной осады. Даже поклонник Тамерлана Шериф-Эддин мало различествует от нашего автора при описании ужасных подробностей этой катастрофы (Hammer 1. с. II, 59).
26
По взятии Сиваса, Тамерлан направил путь свой в Сирию, где овладел разными городами, между прочим Дамаском; затем, переправившись чрез Евфрат, вошел в Багдад. Между тем Баязит овладел Эрцингианом, принадлежавшим Тагертену, который уже признал верховную власть Тамерлана. Этот поступок султана ускорил борьбу, которая должна была возгореться между ним и Тамерланом и о которой Шильтбергер распространяется в этой главе. В следующих главах (14-19) он описывает походы, только что нами упомянутые, равно как и другие войны Тамерлана, полагая, что они происходили после сражения при Ангоре: говоря о них по наслышке, он однако не мог дать себе отчета в хронологической их последовательности. По сей же причине он ошибается в определении порядка, в котором последовали войны, предпринятые Баязитом до сражения при Никополе. Он воображал, что эти войны происходили во время его пленения, так как он тогда только слышал о них от своих новых сотоварищей.
27
Так восточные писатели называют владетеля Эрцингиана, тогда как Клавихо (92-6), у которого можно найти много подробностей о домашних делах сего "gran caballero", называет его Zaratan (в произношении Tharatan). Шильтбергер поэтому не слишком виноват, когда вздумал именовать сего же владетеля Tarathan. Что же касается резиденции сего последнего, лежащей при Карасу, или большом западном рукаве Евфрата, то я узнал от г. армянского архимандрита в Феодосии, Г. Айвазовского, удостоившего меня письменного ответа на разные вопросы, которые я ему представил касательно истории его единоверцев во время средних веков — что сказанный город в старину назывался Эриза, затем Эрцига (Erznga). Турки превратили это имя в Арцинган, как город и ныне называется. По Марко Поло (изд. Pauthier, 1,58,62 cf. Ritter 1. с. X, 266), у которого город называется Arzingen, он был столицею Великой Армении; в Малой же Армении главным городом был Сис (Sis). Это видимое противоречие с нашим автором происходило от того, что в его время, как видно из другой главы, Армения разделялась на три части, с столицами Сис, Эрцингиан и Тифлис. Первый из этих городов принадлежал тогда султану египетскому, оба другие — Тимуридам, а именно любимому сыну Тамерлана Шах-Роху. В древности уже Эрцингиан славился своим храмом Анагиды (Strabo, XI, 14, 16), который был разрушен св. Григорием, просветителем Армении. По Прокопию, город назывался Aurea Comana и заключал в себе некогда храм Артемиды, основанный, по преданию, Орестом и Ифигениею. В его время, храм этот уже является превращенным в христианскую церковь (De bello Persico 1,17 cf. Ritter, X 774). Эрцингиан был, вероятно, тождественным с городом Arzes, упоминаемым Константином Багрянородным (De adm. imp. 44, 8), вместе с крепостями Chliat и Percri, вероятно Aklath, или Gelath (см. ниже), и Pakaran: весьма древний город, коего развалины существуют недалеко от Ани, древней столицы Армении, на берегу Аракса. В 1242 году Эрцингиан был разрушен Монголами; в 1387 владетель его Тагертен признал над собою власть Тамерлана, а в 1400 был изгнан Баязитом, у которого город снова был отнят Тамерланом. Во время проезда Барбаро, он еще лежал в развалинах; ныне же от этих развалин даже не осталось следов.
28
Молчание Шильтбергера о железной клетке, в которой, по преданию, Тамерлан возил с собою своего пленника, подтверждает, как заметил Нейман (стр. 73 прим. 43), мнение Гаммера, что сказка об этой клетке была выдумана отчаянным недоброжелателем Тамерлана и то только, быть может, по той причине, что само слово пригодилось для рифмы. Мнение австрийского барона разделяет наш академик г. Срезневский (Хождение за три моря Афанасия Никитина, в Учен. Зап. С.-П. Акад. наук, II, 3), на том основании, что современный Тамерлану русский летописец, говоря об участи Илдерима, считал также лишним упоминать о клетке, в которой он провожал своего победителя. Причины однако, приведенные Гаммером в пользу своего мнения, кажутся недостаточно сильными Вейлю (II, 96), потому что о железной клетке говорит не один только Арабшах, но что о ней упоминают и другие арабские писатели. Притом Вейль отрицает справедливость предположения, будто бы здесь смешали носилку с клеткою, не разделяя мнения Рема (IV, 3, р. 151), что слово казас, клетка, также означало носилку, так как последняя по-арабски называется иначе (гаудедж, магаффа, куббет). "Должно думать поэтому", говорит он, "что Баязит сидел, если не в клетке, то по крайней мере в особенного рода носилке".
29
Все упомянутые здесь сирийские города, действительно, подпали под власть Тамерлана в походе 1400 года. Только Шильтбергер не согласуется с туземными писателями касательно последовательности, в которой эти города постигнуты были сказанным несчастием. По Абул-Магазину и Арабшаху (Weil, II, 82), первый был взят Монголами Бегезни, у Шильтбергера
30
Арабские писатели Абул-Магазин и Ибн-Халдун (ibid. 286), последний как очевидец, согласны с Шильтбергером, что Тамерлан сам приказал сжечь храм дамасский. Но они молчат о жестокостях, которые в этом случае ему приписывает наш автор. По их словам, Тамерлан даже принял милостиво депутацию горожан, во главе коих находился
Замечания Шильтбергера о великолепии главной мечети дамасской подтверждаются свидетельством мусульманских писателей (Quatremere, I. с. II, I, 262), по которым этот храм, причисляемый ими к чудесам света, имел четверо ворот. Если же Шильтбергер говорит, что с наружной его стороны их было сорок, то, кроме главного здания, он явно имел еще в виду прочие его пристройки, окруженные стеной со многими входами. Это, между прочим, видно из приведенных Катрмером (1. с. р. 283) слов арабского писателя, по которому пред вратами храма было много обширных сеней, из коих каждые вели к большим воротам. "Преддверье", восклицает он, "с которого видны были разом здания, купола, три минарета и искусственным образом проведенные воды, представляло зрелище, удивлявшее воображение". Если же было много ворот, то и неудивительно, что Шильтбергер насчитывает их до сорока, потому что ныне еще на Востоке этим числом означается большое количество, как напр. Киркьер, Киркеклеси и т. д.
31
Из Дамаска Тамерлан отправился (19 марта 1400 года), чрез Рогу (древняя Эдесса, близ Орфы), Мардин и Мосул, в Багдад (Weil, II, 91), отрядив отдельные корпуса, для фуражировки, в разные стороны, между прочим к западу до окрестностей Антиохии. Часть его войска поэтому должна была пробраться чрез Антиливан, также называемый Джебель (гора) ель Шурки. Итак я не думаю ошибиться, полагая, что эту область Шильтбергер хотел означить под наименованием "Scherch".