О послах и их аудиенциях как у визиря, так и у султана
Турки, можно сказать, не имеют ни малейшего понятия о народных правах, почитают себя особенным от прочих на земле обитающих народов и держатся иных правил в рассуждении других, почему и вовсе не уважая как должно, трактатов и обязательств своих с другими дворами, не уважают и особ, представляющих лица своих государей, и поступают с ними нередко как с простолюдинами. Еще нет пятидесяти лет, как визирь Джэн Али-паша, почитая их опреимуществованными шпионами, вздумал было содержать сих беспокойных гостей в отдаленности, назначив пребывание им на острове за девять миль от Константинополя.
Старание многих христианских государей поспешествовать выгодам Порты Оттоманской по отношению собственной пользы служит всегда к их общему вреду, поелику оная весьма внимательна к тому, что их побуждает ей усердствовать, и умеет пользоваться не только их несогласием, но и случаями, способными возрождать и продолжать оное; и сие самое, питая в ней чрезмерную гордость, располагает ее к презрению обязательств, служащих основанием договоров ее и союзов с державами европейскими, и следственно и тех лиц, коим вверены от них по оным дела.
Прежде всего важность и великая честь, присоединенные к званию послов, делали их некоторым образом подобными их государям, и им не дозволялось ни при одном дворе иметь продолжительного пребывания. В то время посылали послов только в случаях чрезвычайных и временных, как то для прекращения каких-либо распрь или для постановления нового союза или соглашения, о брачном каком-либо сочетании, а наибольше при окончании долговременной и кровопролитной войны, яко явный знак восстановленного мира и дружбы и яко вернейшее средство к показанию обеих сторон народам, каковое они иметь должны будущее поведение, словом, как бы залог безопасности взаимного их сообщения.
Турки хранят весьма древнее сие обыкновение и редко инако послов посылают, как только после войны, и как бы далеко ни простирались пределы их областей, но всегда на оных бывает размена двух дворов послам, и как скоро посол вступит на турецкие земли, султан почитает его своим гостем, и пристав, который его принимает, именует мюзафиром, или гостем султанским. Сие есть у них или старинное обыкновение, или остаток общего древних времен странноприимства, или почтение достоинству посольскому либо только показание величества и великолепия от стороны султана. Но какая бы ни была тому причина, известно, что его начинают с того часа довольствовать всеми нужными к его содержанию вещами или дают ему на то деньгами довольное число, которые продолжают давать и во время его пребывания в Константинополе. Посол народа, упражняющегося более в торговле, нежели военном ремесле, пользуется тем же правом, но не столь щедро; ибо хотя и доставляют ему все нужное на пути, но снабжение сие оканчивается по прибытии его в Константинополь.
Порта посылает визирь-агу принять посла на границе и провожать его в безопасности по дороге, которою ему ехать должно. Обыкновенно бывают назначены ночлеги и дни отдохновения в разных городах, также и тайн, или сумма денег для его содержания, ему определяется, и притом число лошадей и колясок для проводу его людей и вещей. Везде принимают его с почтением и с возможною учтивостью угощают как можно лучше или как позволяют обстоятельства жителей тех земель, по коим он проезжает; разные уезды доставляют все для его содержания в зачет в казну из их податей.
Прибыль знатная бывает для земель, чрез которые проезжают министры христианские; ибо где надобно издержать рубль, там прибавляют другой, для пристава, а он дает в четырех расписки, которые и зачитают как бы действительно заплаченные.
Достойно примечания, с какою тихостью, учтивостию и осторожностию комиссары или визирь-аги обходятся с турками на пути; но как скоро приедут к болгарам, то непременно принужден посол вступиться, дабы они с ними с жестокостью, насилием и бесчеловечием не поступали Видя таковые ласковые поступки, которые послу оказываются со вступления его в султанские земли, должно, бы надеяться, что оные не только продолжаться будут, нечто посол еще иметь будет прием и пребывание приятнейшее в самой столице, по прибытии куда визирь посылает его поздравить, и посещают его, льстят и ласкают ему великое множество греков, армян и жидов, старающихся оказывать ему почтение и благоугождение самым подлейшим[71] образом.
Начало выезда бывает на аудиенцию к визирю, с которым садятся они оба, визирь в углу Палаты на софе, а посол напротив его на табурете. Свидание сие состоит как с одной, так и с другой стороны во взаимных учтивостях без упущения древней и никогда не переменяемой речи; ибо визирь всегда говорит послу: «Сколь долго государь его будет сохранять союз с турецким народом, столь долго и султан, его государь, тому будет равным образом соответствовать, свято наблюдая закон дружбы». После сего в знак чести надевают на него кафтан, подносят конфекты, кофе, шербет и окуривают благовонием; когда же возвращается, тогда слышно бывает рукоплескание и свист, в чем его и провождают до самых дверей переднего покоя два чиновника, один с правой, а другой с левой стороны, и всячески стараются, когда он дойдет до средины покоя, чтоб его заставить поклониться визирю, который не встает со своей софы; министр простодушный может быть обманут, но осторожный и кичливый заставляет идти своих провожатых, отнюдь назад не оборачиваясь и нимало не примечая того, что там происходит.
71
«По прибытии посла в Константинополь бывает начало выезда его на аудиенцию к верховному визирю, куда прибыв, вводится в приемную палату в то самое время, когда визирь входит другими дверьми, будучи предшествуем великим множеством двора его чиновников, после чего садятся вдруг оба, визирь в переднем углу Палаты на софе, а посол против его на табурете. Первое сие свидание состоит как с одной, так и с другой стороны во взаимных учтивостях без упущения старинной и никогда не переменяемой речи» [12, с. 79, 80].