Между тем старший позвал меня к себе в караулъню и посадил возле себя на войлошную софу, а потом приказал дать трубку табаку и подчивал кофием, делая все сие не из учтивости, но с намерением, чтоб получить от меня хороший подарок, в чем как он, так и прочие его товарищи и не обманулись: среди беседы, тягостной для сердца моего, приметил я у одного из сидевших около меня турок признаки моровой язвы; но, по счастию, не заразился, и быв скоро позван к коменданту, подарил караульных несколькими червонными и направил стоны свои к Едикульскому Вельзевулу[23], которому и представлен был от его стражи. Комендант сей был самого высокого росту, осьмидесятилетний старик, имел предлинную седую бороду, и хотя похож был на вооруженную косою смерть[24], однако же принял меня ласково и спросил тихим и кротким голосом: кто я и какую в нем имею нужду? На что ему ответствовал, что Российского министра Кегая[25] и что крайне желаю с ним видеться. Сего позволить никак не могу, объявил он мне, потому что к нему, кроме двух человек из его служителей, никого более допускать не велено; наконец, однако же, после многих размышлений склонился на мою просьбу и сам меня повел к г. Обрескову. Сперва пришли мы к одним темничным воротам, которые были заперты превеликим висячим замком; по том пошли в один узкий и темный переход, которым прошли к другим воротам, коих один вид и при отворении томный звук немалый ужас наводили. Оттуда вышли мы на маленький двор, окруженный с двух сторон превысокими стенами, а с других двух небольшими домами, между коими находились подземные каморы, из которых, как уже выше упомянуто, в одной содержан был и господин резидент с некоторыми из его свиты, где увидел я его и всех с ним находившихся в самом бедственном состоянии, что произвело во мне несказанную печаль и смущение, тем наиболее, что и я к тему же готовился. Они мне рассказали, что с ними случилось и какие страхи должны были преодолеть. По выслушавании их известия и я рассказал о своих странных и опасных приключениях, которые случилися после моего с ними разлучения, объявляя при том, что я к ним пришел искать спасения, что услышав, комендант сказал: мне никак нельзя вас здесь оставить без фермана от дивана[26].
24
В рукописи: «... по его лицу, также по долгому и сухому корпусу более походил на скелета, нежели на живого человека».