И только в Индии я понял (раньше об этом я не имел понятия), что мое незнание английского не имеет значения, что здесь только элита знает английский! Менее двух процентов населения! Все прочие говорят на десятках языков своей страны. Каким-то образом мое незнание английского позволило мне почувствовать себя ближе к обычным прохожим в городах или крестьянам в деревнях. Мы ехали на одной телеге — я и полмиллиарда жителей Индии, которые по-английски не знали ни слова!
Эта мысль порой ободряла меня (все не так плохо, если в такой же ситуации, что и я, еще полмиллиарда человек), но она же и беспокоила, хотя уже по другой причине, а именно: почему я стыжусь незнания английского и не чувствую стеснения из-за того, что ни слова не могу сказать на хинди, бенгали, гуджарати, телугу, урду, тамильском, пенджаби и на множестве других языков, на которых говорят в этой стране? Аргумент доступности не играя роли: английскому в то время обучались так же редко, как хинди или бенгали. Выходит, это европоцентризм, убежденность, что европейский язык важнее, чем языки той страны, в которой я как раз и гостил? С другой стороны, признание более высокого статуса английского задевало достоинство индийцев, для которых отношение к их родным языкам представлялось делом деликатным и важным. Ради своего языка они готовы были пожертвовать жизнью, сгореть на костре. Эта решимость и страсть проистекали из того, что у них самоидентификация происходит по языковому признаку. Например, бенгалец — тот, для кого родным является язык бенгали. Язык — это удостоверение личности, даже более — это лицо и душа. Отсюда и конфликты на совершенно ином фоне — социальном, религиозном, национальном — могут принять там форму языковых войн.
В поисках книг об Индии я заодно смотрел, нет ли чего о Геродоте. Геродот начал меня интересовать, более того — он вызывал к себе симпатию. Я был благодарен ему, что в моменты моей неуверенности и растерянности в Индии он был со мною и помогал своей книгой. Стилем письма он производил впечатление доброжелательного и любознательного человека, у которого всегда много вопросов и который готов к долгому пути в тысячи километров, чтобы найти ответ хотя бы на один из них.
Когда же я обратился к источникам, оказалось, что о жизни Геродота мы знаем мало, да и то, что знаем, не вполне достоверно. В противоположность Рабиндранату Тагору или его современнику Марселю Прусту, которые детально описали каждый эпизод своего детства, Геродот, как и другие великие его современники — Сократ, Перикл или Софокл, о своем детстве ничего нам не сообщает. Не было такого обычая? Сам Геродот говорит лишь, что родом он из Галикарнаса. Галикарнас расположен амфитеатром над тихим заливом, в живописном месте, там, где западный берег Азии встречается со Средиземным морем. Это край солнца, тепла и света, олив и виноградной лозы. Само собой приходит в голову, что рожденный здесь должен по природе своей иметь доброе сердце, открытый ум, здоровое тело и невозмутимый дух.
Биографы вполне солидарны, что Геродот родился между 490 и 480 годом до н. э., вполне возможно, что в 485 году. Значимые годы в истории мировой культуры: в 480-м отходит в мир иной Будда, годом позже в княжестве Лу умирает Конфуций, а за пятьдесят лет до этого родился Платон. Азия тогда представляла собой центр мира; даже если говорить о греках, то самая творческая часть их сообщества — ионяне — жили на территории Азии. Европы пока нет, она существует только в виде мифа, как имя прекрасной девушки, дочери царя Агенора, которую Зевс, преобразившись в золотого быка, увез на остров Крит и там овладел ею.
Родители Геродота? Его братья и сестры? Его дом? Мы все время блуждаем в сумраке неопределенности. Галикарнас был греческой колонией на земле карийцев, местной негреческой общности, подвластной персам. Отца звали Лик-сос, имя негреческое, а потому вполне возможно, что был он карийцем. Но мать его — скорее всего гречанка. Мало того, что Геродот проживал на границе Греции, он был еще этническим метисом. На мировоззрение таких людей, которые выросли среди многих культур, в которых смешаны разные крови, влияют такие понятия, как пограничье, дистанция, непохожесть, разнородность. Мы встречаем среди них самое удивительное разнообразие типов. От фанатиков-сектантов через пассивных, апатичных провинциалов до открытых, восприимчивых перекати-поле — граждан мира. Зависит от того, как перемешалась в них кровь, какие в ней осели духи.