Я попросил товарища Ли объяснить смысл этого рассказа. Он выслушал, улыбнулся и тщательно записал. Сказан, что даст ответ, но сначала должен посоветоваться.
Так никогда он и не дал мне ответа.
Я закончил чтение первого тома и приступил к чтению второго тома Мао Цзэдуна. Конец тридцатых годов, японские войска уже оккупировали значительную часть Китая и постоянно продвигаются вглубь страны. Два соперника — Мао Цзэдун и Чан Кайши — заключают тактический союз с целью дать отпор японским захватчикам. Война продолжается, оккупант жесток, а страна разорена. По мнению Мао, лучшей тактикой в борьбе с превосходящими силами противника является ловкое маневрирование и беспрестанное тормошение противника. Он постоянно об этом пишет и говорит.
Я как раз читал доклад Мао о продолжительной войне с Японией, доклад, с которым он выступил весной 1938 года в Янъани, когда товарищ Ли закончил телефонный разговор в своем номере, повесил трубку и пришел сказать мне, что завтра мы едем к Великой Стене. Великая Китайская Стена! Чтобы посмотреть на нее, люди приезжают с другого конца земли. Это ведь одно из чудес света. Уникальное создание, чуть ли не мифическое и в каком-то смысле непостижимое. Потому что китайцы возводили эту стену с перерывами две тысячи лет. Начали во времена, когда жили Будда и Геродот, и все еще продолжали строить, когда в Европе уже творили Леонардо да Винчи, Тициан и Иоганн-Себастьян Бах.
Длину этой стены указывают по-разному — от трех тысяч до десяти тысяч километров. По-разному, потому что нет единой Великой Стены, их несколько. И в разное время их строили в разных местах и из разных материалов. Общим было одно: как только новая династия приходила к власти, сразу начиналась стройка Великой Стены. Мысль о возведении Великой Стены не отпускала китайских монархов ни на мгновение. Если работы и прерывались, то только из-за нехватки средств, но сразу же, как лишь бюджет позволял, работы возобновлялись.
Китайцы строили Большую Стену для защиты от нападений подвижных и агрессивных кочевых монгольских племен. Армиями, табунами, отрядами приходили эти племена из монгольских степей, с гор Алтая и из пустыни Гоби, нападали на китайцев, постоянно угрожали их государству, пугали призраками резни и рабства.
Но Большая Стена — лишь верхушка айсберга, символ, знак Китая, герб и щит этой страны, которая на протяжении тысячелетий была страной стен. Потому что Большая Стена обозначала северные границы империи. Стены возводились также между противоборствующими царствами, между районами и кварталами. Они защищали города и деревни, перешейки и мосты. Они защищали дворцы, правительственные здания, храмы и ярмарки. Казармы, полицейские участки и тюрьмы. Стены окружали частные дома, отгораживали одного соседа от другого, одну семью от другой. А если принять во внимание, что на протяжении сотен и даже тысяч лет китайцы беспрерывно строили стены, если учесть их всегда большую численность, их самоотверженность и энтузиазм, их образцовую дисциплину и трудолюбие, то мы получим сотни миллионов часов, отданных на строительство стен, часов, которые в бедной стране можно было бы употребить на обучение какой-нибудь профессии, на обработку новых полей, на разведение породистого скота.
Вот куда уходит мировая энергия.
Как нерационально! Как бесполезно!
Большая Стена — это стена-гигант, стена-крепость, протянувшаяся на тысячи километров через безлюдные горы и пустоши, стена — предмет гордости и, как я уже говорил, одно из чудес света: она одновременно свидетельствует и о человеческой слабости, и о какой-то аберрации, о какой-то страшной ошибке истории, о невозможности для людей в этой части планеты прийти к соглашению, о невозможности сесть за круглый стол, чтобы вместе решить, как с пользой задействовать резервы человеческой энергии и ума.
Это оказалось несбыточной мечтой, потому что первая реакция на возможные проблемы была другой: построить стену, закрыться, отгородиться. Поскольку то, что приходит извне, ОТТУДА, может нести только угрозу, предвещать только беду, оно может быть только посланником зла, да что там посланником — самим воплощением зла.
Но стена служит не только обороне: защищая от внешней угрозы, она позволяет контролировать и то, что происходит внутри. В стене есть проходы, есть ворота и калитки. Так вот, защищая эти точки, мы устанавливаем контроль над теми, кто входит и выходит, проверяем, есть ли у них разрешения, фиксируем имена, всматриваемся в лица, наблюдаем, запоминаем. А стало быть, такая стена — одновременно и шит и ловушка, защита и клетка.