После их ухода я сразу же бросился звонить тетушке.
— Они забрали урну, — сказал я. — Они думают, там марихуана вместо праха матушки. А где Вордсворт?
— Он ушел после завтрака и еще не возвращался.
— Они обнаружили марихуану в пыли, накопившейся в швах его карманов.
— О господи, какое непростительное легкомыслие. Бедный мальчик, он был, мне кажется, немного расстроен. Попросил у меня дашбаш перед уходом.
— И вы ему дали?
— Видишь ли. Генри, я все-таки искренне к нему привязана, а кроме того, он сказал, что у него день рождения. В прошлом году мы никак не отметили его день рождения, так что я дала ему двадцать фунтов.
— Двадцать фунтов! Я, например, не держу в доме такой суммы.
— Это даст ему возможность добраться до Парижа. Мне кажется, он как раз поспеет на «Золотую стрелу», а паспорт всегда у него с собой — он его носит на случай, если потребуется доказать, что он не иммигрант без права проживания. Знаешь, Генри, мне самой тоже очень захотелось немного подышать морским воздухом.
— В Париже вам его не найти.
— Я вовсе не думаю о Париже. Я думаю о Стамбуле.
— Но Стамбул не на море.
— Напрасно ты так считаешь. Какое-то море там есть, называется Мраморное.
— Почему вдруг Стамбул?
— Мне напомнило о нем письмо от Абдула, которое нашла полиция. Странное совпадение. Сначала то письмо, а сегодня с утренней почтой пришло второе — впервые после большого перерыва.
— От Абдула?
— Да.
Я проявил слабость, но тогда я еще не сознавал всей глубины тетушкиной страсти к путешествиям. Знай я это, я бы подумал, прежде чем сделать свое роковое заявление: «Никаких особых дел у меня на сегодня нет. И если хотите поехать в Брайтон…»
5
Брайтон был первым настоящим путешествием, которое я совершил в обществе моей тетушки и которое, как оказалось, стало весьма причудливым прологом грядущих событий.
Мы приехали ранним вечером, так как решили переночевать в гостинице. Меня удивил размер тетушкиного багажа, состоящего из небольшого чемоданчика белой кожи для косметики и туалетных принадлежностей, baise en ville [15], как выражалась тетушка.
Что касается меня, то я плохо себе представляю, как можно уехать хотя бы на сутки без довольно тяжелого чемодана. Я чувствую себя неуютно, если у меня нет с собой второго костюма, чтобы переодеться, и пары туфель к нему. Мне всегда необходимо иметь в запасе свежую рубашку, смену белья, чистые носки, и, кроме того, принимая во внимание капризы нашего английского климата, я предпочитаю захватить на всякий случай еще и шерстяной свитер.
Взглянув на мой чемодан, тетушка объявила:
— Придется брать такси. А я-то надеялась, что мы прогуляемся пешком.
Я заранее заказал номера в «Королевском Альбионе», так как тетушке хотелось быть поближе к Дворцовому Молу и Олд-Стину. Она сказала мне — думаю, совершенно безосновательно, — что Олд-Стин назван так в честь порочного маркиза из «Ярмарки тщеславия». «Мне нравится находиться в самом центре этой чертовщины, — заявила она. — И автобусы отсюда черт знает куда идут». Она говорила так, будто конечные пункты их следования были не Льюис и Петчем, не Литлгемптон и Шорэм [16], а в лучшем случае Содом и Гоморра. Очевидно, она впервые приехала в Брайтон совсем еще юной, полной надежд, которые, боюсь, отчасти осуществились.
Я мечтал о ванне, стакане хереса и тихом уютном обеде в гриль-баре. Я думал, мы рано ляжем, чтобы хорошенько выспаться и отдохнуть перед утренней прогулкой по набережной и прилегающим улочкам, которая потребует от нас большой затраты физических сил, но тетушка взбунтовалась.
— Мы не будем обедать раньше чем через два часа, — сказала она. — Прежде всего я хочу, чтобы ты познакомился с Хэтти, если она еще жива.
— Кто такая Хэтти?
— Мы когда-то работали с ней вместе с человеком по имени Карран.
— Сколько лет назад это было?
— Лет сорок, а то и больше.
— Тогда вряд ли…
— Но я-то ведь здесь, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — К тому же в позапрошлом году я получила от нее рождественскую открытку.
Вечер был свинцово-серый, в спину нам задувал ветер со стороны Кемп-Тауна. Вода прибывала, и волны, откатываясь, ворошили и шлифовали гальку. Экс-президент Нкрума смотрел на нас с витрины мастерской, где изготовляли восковые фигуры. На нем был серый френч со стоячим воротником. Тетушка задержалась перед витриной и, как мне показалось, с некоторой грустью смотрела на экс-президента.