Изумруды очень редки в этих прожилках, и можно было гарантировать, что ни одна зеленая искорка не сохранилась в карьере на поверхности. У местных охотников за самоцветами поколениями выработаны инстинкт и наблюдательность, и от их верного глаза не уцелеть ни настоящему эсмеральда, ни ярко-зеленым полупрозрачным кристалликам «морайя», которые у нас на Урале называют «изумрудной зеленью».
Но все же невозможно утерпеть, чтобы в тщетной попытке найти зеленый самоцвет внимательно не осмотреть и не обстукать молотком почти каждую жилку. Такой осмотр в действительности довольно кропотливая работа, потому что отбитые осколки нужно еще тщательно проверить с помощью карманной лупы, не прячутся ли между снежно-белыми кристаллами кальцита мелкие зерна каких-либо редких минералов. По правде сказать, скоро убеждаюсь, что это пустая затея. Кроме золотой россыпи кристаллов пирита, под лупой ничего увидеть не удается. Лишь часа через два на сколе мелкозернистого кальцита мне попадаются две маленькие яркие зеленинки по миллиметру в поперечнике, да с ними рядом, как крохотный бочоночек, примостился бурый кристаллик редкоземельного минерала. Все-таки находка. И поиски продолжаются с удвоенной энергией.
Наше вполне законное минералогическое любопытство в этот день чуть-чуть не кончилось печально. Переходя все выше и выше от жилки к жилке и вырубая при помощи молотка в довольно рыхлом сланце ступеньки, я и мой спутник Луис, молодой колумбийский геолог, не заметили, что забрались на высоту по крутой стенке карьера метров на пятьдесят. Здесь уже приходится изо всех сил цепляться за сланцы минимум тремя конечностями или рискуешь слететь вниз. Прячу молоток за пояс, теперь прибавилась еще одна конечность. То Же делает и Луис. Убеждаемся, что вверх еще кое-как лезть можно, но спуститься вниз уже вряд ли.
Между тем оставшиеся внизу, кажется, уяснили себе наше щекотливое положение. Сняв башмаки, к нам на помощь, как кошка взбирается один из рабочих. Закрепившись, как следует, на обрыве, он пытается своим молотком вырубить для меня и Луиса более глубокие лунки, куда можно было бы поставить ногу. Наше положение явно улучшается, но нельзя же висеть на этом проклятом откосе вечно. Наконец мы замечаем, что еще один рабочий со связкой веревок на плече побежал в обход карьера. Вот он уже передвигается вверх по залесенному склону, хорошо заметный благодаря своей яркой оранжевой горняцкой куртке. Оказывается, метрах в двадцати над нашей головой почти отвесная стенка карьера несет на себе узкий уступ. Вот оранжевая куртка уже на уступе, и мы узнаем Рикардо, самого опытного из выделенных нам горняков.
Он довольно быстро передвигается по уступу, прижимаясь спиной к неровной стенке карьера. Добравшись до небольшого расширения, Рикардо молотком забивает короткий стальной бур и, надежно застраховавшись, начинает спускать нам веревку. Первым вылезает Луис, а потом и я в течение пяти минут изображаю скалолаза. Наконец под ногами твердая и почти горизонтальная почва. Уступ кажется предательски узким, но передвигаться по нему все же можно, только лучше не смотреть вниз.
Вот еще один непредвиденный случай в, казалось бы, очень обычной геологической работе закончился, к счастью, благополучно. А сколько таких случаев бывает в жизни каждого геолога! Они почему-то запоминаются ярче и помнятся дольше. Нужно сказать, что В тропиках непредвиденные случайности происходят гораздо чаще, чем в средних широтах.
Тропический лес сулит геологу много неожиданностей. И тем больше, чем меньше он подготовлен к работе в этих особых условиях. Для каждого работающего в тропиках существует система заповедей, даже самые мелкие из которых никогда нельзя преступать, иначе можешь быть жестоко наказан. Вот только некоторые из них:
ложась спать, перетряхни свою постель, ты можешь очень удивиться, воочию увидев результат своей предосторожности;
не забудь вытряхнуть свои ботинки, перед тем как обуть их утром;
если ты живешь в лагере или в домике среди джунглей, рекомендуется, садясь за стол, осторожно проверить, нет ли какой-нибудь живности под лежащими на нем книжками, кружками и консервными банками;
старайся не хвататься за растения в тропическом лесу, иначе рискуешь напороться на ядовитые колючки, просто обожжешь руку или стряхнешь на себя паука или сколопендру;
хватаясь за лиану, убедись, что это не змея, и т. д.
На следующий день на собственном опыте я уверился в необходимости соблюдения всех без исключения заповедей. С самого утра меня начали преследовать всякие тропические неожиданности. Одеваясь в своей маленькой комнате, я вытряхнул из кеды порядочного скорпиона, который упал на постель и очень быстро удрал куда-то под матрац. Путем жестокой тряски матраца этого скорпиона удалось выгнать на пол, но пришлепнуть его я все же не успел, так как он быстро ускользнул в щель около стены. Я замазал ее глиной и, провозившись, опоздал к завтраку.
В этот день мы наметили сбор так называемых фоновых проб из тех же углистых сланцев, но расположенных вдали от месторождения. Для этого было задумано подняться на автомашине к верховьям ущелья Эль-Чуло и затем пешком спуститься к реке Итоко. По дороге через равные промежутки планировалось отбирать пробы сланцев. Это был крайне интересный маршрут. Прыгая с камня на камень, мы передвигались вниз по течению потока среди тропической растительности, покрывавшей склоны ущелья. Местами густые заросли сходились в виде сплошного свода над нашей головой, и лишь где-то в отдалении на выходе из этого зеленого коридора ярким пятном пробивался солнечный свет. Время от времени на фоне проникающих через растительность солнечных лучей мелькали, как изумрудные брызги, быстрые колибри. Иногда эти сказочные птички, трепеща крылышками, замирали неподвижно над каким-нибудь цветком, и тогда в свете солнца они становились похожими на висящую капельку расплавленного металла. В лесах Колумбии обитает множество видов колибри. Некоторые из них очень маленькие, не более трех сантиметров (это не считая длинного клювика), другие несколько больше, но все они одинаково яркие и необычные — настоящее чудо тропического леса. Можно без конца наблюдать за стремительным появлением и не менее быстрым исчезновением сверкающих в солнечных лучах крошечных созданий. Вот только времени для этого никогда не хватает.
Иногда ложе потока, по которому мы идем или, точнее, прыгаем с камня на камень, вдруг обрывается четырех-шестиметровым водопадом. Тогда приходится карабкаться по густо заросшему склону, обходя препятствие. Это не так уж трудно, так как множество корней в мягкой влажной почве образуют подобие лестницы, достаточно прочной и удобной для передвижения, хотя и медленного. Свисающие кругом плети лиан иногда могут служить перилами, хотя нужно быть очень внимательным. Особенно четко это я уяснил после того, как, приглядевшись к темной скрученной лиане, обнаружил небольшую темную змею, спокойно отдыхавшую в густой тени прибрежных зарослей. Нужно сказать, что и до этого я был совершенно мокрый от пота, но тут почувствовал, что свежая его волна залила лоб и шею. На мгновение стало даже холодно.
У Фернандо, сопровождавшего нас рабочего, с собой был неизменный мачете. Я безмолвно указал ему на змею, но действовать ножом из-за моей спины было неудобно, и, пока он менял позицию, змея перекинула переднюю часть своего тела на соседний тонкий ствол и мгновенно исчезла.
Во время поездок по Колумбии нам приходилось встречать коралловых змей. Своей исключительно яркой, пестрой и, нужно сказать, красивой расцветкой они как бы издали предупреждали: «Не лезь ко мне, а то будет худо». А у этой змеи не было никаких особых примет… Несмотря на ее скромный вид, эта неожиданная встреча в зарослях запомнилась надолго, наверное, потому, что она уж слишком живо иллюстрировала на первый взгляд малозначащую заповедь — «хватаясь за лиану, убедись, что это не змея».