В этот урожайный на происшествия день мне еще раз пришлось прочувствовать, что даже случайное несоблюдение тропических заповедей может привести к очень печальным последствиям. Поскользнувшись на крутом склоне около самой воды, я инстинктивно взмахнул рукой и тыльной стороной кисти задел за толстый стебель какого-то растения с крупными, как у клещевины, листьями. К несчастью, это оказалось прингамозо — очень ядовитое растение колумбийского тропического леса. Впечатление было такое, как будто это проклятое растение, почему-то испугавшись за свою судьбу, прыснуло мне на руку серной кислотой.
Минут тридцать ощущалось сильное жжение, рука покраснела, стала нестерпимо чесаться, вздулась и покрылась белыми волдырями. «Главное — не чеши пораженное место, — предупреждают меня колумбийские друзья, — а то могут образоваться язвы, и тогда хватишь горя». Несмотря на страшный зуд, пришлось стоически придерживаться этого совета, и через неделю опухоль начала спадать, а потом и вовсе исчезла, оставив лишь нестирающееся в памяти воспоминание о недружелюбном тропическом растении.
Несмотря на все эти происшествия, мы к вечеру достигли устья ущелья и в темноте вышли к реке Итоко в нескольких километрах от лагеря. Под неумолкающий пронзительный стрекот цикад медленно бредем в гору по накатанной дороге вдоль шумящей где-то внизу реки. Рука моя чувствительно зудела. Луис хромал, он поскользнулся и упал со склона, вдобавок в клочья разорвав свои брюки. Мой помощник инженер Антонио тоже располосовал рубаху. В общем вся группа имела довольно «импозантный» вид. Совершенно не пострадал только Фернандо. Бывалый горщик и знаток здешних мест, он чувствовал себя на этих заросших склонах буквально, как рыба в воде. Но досадные случайности не повлияли на наше на редкость хорошее настроение. То, что было намечено на сегодня, выполнено. Пробы, упакованные в беленькие мешочки, лежат в рюкзаках за спиной у Фернандо и Антонио. Трудный маршрут позади, а впереди вкусный ужин, фрукты и кофе. И все это очень близко.
Перед лицом, как маленькие трассирующие пули, мелькают яркие светлячки, по дороге то и дело быстро шныряют какие-то мелкие существа — то ли мыши, а может быть, и еще что-то, в темноте не разберешь. Но вот и лагерь. На проволочной сетке столовой трепещут крыльями огромные ночные бабочки с яркими синими глазками на нижних крыльях. На столе бананы, апельсины и еще всякая южная всячина. Даже рука на мгновение перестает болеть. Нашу потрепанную группу встречают громким смехом. Большинство обитателей лагеря уже поужинали и теперь отдыхают на террасе. Обычная лагерная обстановка, такая привычная для геологов. А над всем этим черное-черное, сплошь усыпанное звездами южное небо. И на нем ни одного знакомого созвездия.
Следующая наша задача по предварительному исследованию изумрудоносного радона также предельно ясна. Нужно пройти по р. Итоко вверх как можно дальше и по пути отбирать пробы пород и донные осадки мелких притоков, впадающих в реку, Некоторые из притоков в верховьях пересекают изумрудоносные породы, другие весь свой путь проходят вдали рт них. Нужно выяснить наиболее заметные различия в химическом составе этих донных илов, Если это удастся, то поиски участков, в пределах которых под покровом густой зелени и толстым слоем почв скрываются изумрудоносные жилы, станут наконец осуществимыми.
На опробование Итоко меня сопровождают Фернандо и Луис. Мы выбираем крепких мулов, встаем пораньше и отправляемся вдоль искрящейся в свете утреннего солнца реки в направлении синеющего вдали хребта. Несколько дней мы внимательно изучали карты и готовились к этому важному маршруту. Тропа то тянется вдоль берега реки, то круто поднимается на склон. На отдельных участках река пропиливает в плотных породах узкие ущелья, и берега в таких случаях просто нет. Однако нас подобные вынужденные отклонения от реки не устраивают, ведь нужно отбирать пробы, а свежие коренные породы обнажаются только в ложе реки.
Решаем передвигаться прямо по воде. Рослые мулы без труда бредут навстречу течению, выбирая место, где она едва достигает им брюха. Они с большим вниманием ставят ногу в воду и очень редко спотыкаются, хотя все дно реки состоит из крупных обломков, между которыми немудрено и ноги поломать. Белые буруны и водовороты, то и дело встречающиеся на пути, они тщательно обходят. Иногда мулам приходится подниматься на скрытые под водой уступы, и тогда только удивляешься, как эти тренированные животные спокойно и с точным расчетом преодолевают препятствие. Только будь осторожен и не вылети при этом из седла.
В местах впадения притоков мы спешиваемся, заходим метров на сто вверх по воде и отбираем пробы донных осадков. Фиксируем также изменение характера пород, отбивая образцы и записывая все, что нужно, в книжечку. По мере подъема вверх по течению река становится все уже, а ложе круче. Огромные валуны то и дело перегораживают поток, и река пробивается между ними серией бурлящих каскадов. Передвигаться верхом становится все труднее и опаснее. По-видимому, целесообразно оставить мулов и двигаться пешком. Находим небольшое расширение ущелья с множеством зеленых побегов, пробившихся на берегу между валунами, спешиваемся, и каждый закрепляет повод за луку седла или стремя. Здесь животные будут ждать нашего возвращения. И пожевать им есть что. Вот только бы не удрали. Но тут с нами Фернандо, в его опытности никто не сомневается. И, глядя на своих спутников, которые не проявляют по поводу оставленных мулов никакого беспокойства, я тоже предпочитаю не высказывать своих сомнений.
Крутые склоны, заросшие густым тропическим лесом, позволяют нам передвигаться только по берегу Итоко. То и дело приходится переходить речку и ее ответвления, прыгая, как акробат, с камня на камень и ежеминутно рискуя свалиться в бурлящий поток. Хотя и не глубоко, но все равно приятного мало. Когда эта однообразная и утомительная процедура, требующая максимальной внимательности и напряжения, всем порядочно надоела, Фернандо предложил гораздо более увлекательный метод перескакивания через речку с помощью лианы.
Выбирается наиболее прочная (по вашему мнению) и гибкая лиана из числа висящих над головой у берега потока, отходите с ней на несколько метров от воды и, с силой оттолкнувшись ногами, прыгаете, повиснув, подобно Тарзану, на лиане, как на канате.
Фернандо первым продемонстрировал свою ловкость и мгновенно перелетел через речку. За ним легко прыгнул Луис. Мне ничего не оставалось делать, как последовать их примеру, и я начал выбирать надежную лиану. Нужно сказать, что на основе многочисленных передач из серии о Тарзане, регулярно демонстрируемых по нью-йоркскому телевидению, а также известных всем кинофильмов, методика этой операции представлялась мне предельно ясной. Лишь один важный факт смущал меня. Дело в том, что я не знаю, сколько весил Тарзан. А я вешу 80 килограммов, и это, не считая одежды, фотокамеры и молотка. К тому же после 45 лет, как известно, предусмотрительность и осторожность значительно повышаются. Фернандо и Луис в это время уже сидели на другом берегу реки и с интересом наблюдали за моими приготовлениями. Наконец, лиана, которая после тщательного выбора показалась мне наиболее крепкой, переносит меня через поток без каких-либо осложнений. Чувство очень приятное. Пока не плюхнешься на землю на противоположной стороне реки, совершенно теряешь ощущение веса собственного тела.
В этот день мы еще не раз пользовались лианами для переправы через реку. Правда, первое воодушевление заметно снизилось, когда, кажется, во время третьего прыжка откуда-то сверху из зеленой густоты выпал довольно большой сухой сук и крепко ударил Луиса по спине. После этого случая, выбирая лиану, он всегда старательно дергал ее изо всей силы, наблюдая, что там происходит наверху и не грозит ли ему вновь подобная опасность. Фернандо на это сказал нам, что самое неприятное, если во время прыжка на тебя сверху упадет змея. Я после этого начал еще сильнее трясти выбираемые для прыжка лианы. К счастью, змеи на нас в этот день не падали.
Мокрые по колено, мы бредем довольно медленно, часто останавливаясь и отбивая образцы сланцев, и я использую каждую возможность, чтобы полюбоваться окружающей природой. Интересно наблюдать тропический лес. Все в нем поражает непривычного жителя средних широт, а главное — это буйство красок и форм и какая-то особенная, неповторимая тропическая гигантомания. Деревья — огромные, многообхватные. Папоротники — гигантские, в три-четыре человеческих роста. По берегам реки какие-то диковинные растения свешивают над водой свои огромные, метровой ширины сердцевидные листья. А краски! На ярко-зеленом фоне густой листвы с деревьев тут и там свисают гроздья багряно-красных или оранжевых цветов, невольно вызывающих восхищение. И множество очень ярких порхающих бабочек, и среди них гиганты из семейства Морфо медленно проплывают в воздухе над головой, лениво взмахивая своими ярко-голубыми с перламутровым отливом крыльями.