Необычайны и звуки тропических Кордильер, как, впрочем, и всяких тропиков. Неумолчно и пронзительно звенят невидимые мириады цикад, всевозможные с ярким оперением птицы или преподносят чудесные трели, или же кричат какими-то странными голосами. Иногда из густоты леса доносится глухое настораживающее уханье, и ты не знаешь, кто это — птица или какое-нибудь неведомое тебе животное решило включиться в многоголосый гам тропического леса.
За работой, как всегда, незаметно бежит время. Рюкзаки наполняются пробами. Судя по карте, мы, кажется, уже выполнили свою задачу. Пора возвращаться. Пока добрели вниз по реке до места, где оставили своих мулов, все основательно устали, хотя последний отрезок пути шли прямо по воде, стараясь экономить свои силы и не прыгать по камням. Мулы нас ждали четыре часа, стоя спокойно на берегу.
Мул сам хорошо выбирает дорогу, а ты сидишь себе в седле и отдыхаешь. Но следить за дорогой все-таки нужно, иначе рискуешь, если мул споткнется или поскользнется на отполированном рекой подводном камне, слететь в воду или на камни и в лучшем случае отделаться ушибом. Нужно быть также очень осторожным со свисающими прямо над водой лианами. Если зазеваешься и зацепишься за такую лиану, то будешь моментально выброшен из седла со всеми вытекающими из этого невеселыми последствиями.
Если не считать того, что в самом конце пути мул Фернандо наступил на гнездо земляных ос и они нас изрядно покусали, то день обошелся без особых происшествий. От ос нам пришлось спасаться галопом. Больше всех досталось Фернандо, но и я получил свою добавочную дозу, когда, пожалев упавшие при скачке солнечные очки, слез с седла.
Вот так приблизительно проходило время. Днем увлекательные, хотя и утомительные маршруты с Отбором проб, нанесением на карту выходов горных пород — обычная геологическая работа. А вечером бесконечные беседы и споры над той же картой о том, где и куда продолжается под джунглями изумрудоносная зона. А потом легкий ужин с фруктами и чашечкой традиционного колумбийского кофе и опять живое обсуждение всех интересных проблем, начиная с истории государства инков и кончая системой образования в Советском Союзе.
В сетчатые стенки столовой бились огромные ночные бабочки, где-то поодаль ухала ночная птица. Не хотелось уходить спать, но завтра у нас опять трудный маршрут, да и у остальных своя работа. И вот столовая и терраса пустеют. В моей маленькой комнатке по стенам бегают цепкие ящерки. Они поворачивают свои миниатюрные головки и смотрят на меня глазами-бусинками, но особой тревоги не проявляют. Еще полчаса придется покорпеть над дневником, а потом перетряхнуть постель и спать.
Сначала я удивлялся, что во время наших дальних и близких маршрутов мы почти не встречали людей. Разгадка же оказалась очень простой. В этом заповедном районе, где добыча изумрудов находится под строгим правительственным запретом, любителей встречаться в лесу с приезжими Из Боготы не находилось. Но все-таки иногда на привале нам удавалось даже поговорить с наткнувшимся на нашу маленькую группу местным жителем, весь вид которого убеждал, что он только что выбрался из какой-нибудь закопушки и сейчас, предварительно спрятав в лесу свой немудреный горняцкий инструмент, направлялся в ближайший поселок. Как правило, наши собеседники оказывались очень неразговорчивыми и на вопросы Фернандо отвечали односложно и не очень приветливо. «Все они «вакерос» (старатели)», — говорил Фернандо, — и, если бы с нами был кто-нибудь из охраны, мы бы даже издали никого не увидели.
Однажды, выехав из узкого ущелья в долину реки Итоко, мы наткнулись на мальчонку, копошившегося на берегу потока и целеустремленно что-то промывавшего в сильной струе воды между берегом и лежащим в реке большим обломком скалы. «Чико[7] охотится за изумрудами, — с улыбкой сказал Фернандо, — поехали посмотрим». Мальчик сначала испугался нас, но, разглядев, что мы не похожи на солдат охраны или полицейских, осмелел и уже через минуту вступил в переговоры с Фернандо. Загорелый, босой, с торчащими в разные стороны черными вихрами и любопытными прищуренными от солнца глазенками, он казался очень забавным в своих штанах, состоящих процентов на восемьдесят из разноцветных заплат. В первую очередь он поинтересовался, откуда этот «гринго», и, узнав, что я не «гринго», а «руссо», долго и внимательно меня рассматривал, а потом полез рукой в свой мокрый мешок и достал оттуда большого краба, которого протянул мне. В этой стране никогда не перестаешь удивляться. Я никогда до этого не слыхал, что в горной реке, в сотнях километров от берега океана можно поймать такого крупного, ну прямо морского, краба. Подарок был принят с благодарностью, но нас интересовало другое. Хотелось узнать, как этот малолетний старатель ищет в реке изумруды, и мы осторожными наводящими вопросами постарались перевести беседу на профессиональную почву. Однако осторожность оказалась излишней. Мальчонка, увидев наше доброжелательное отношение, осмелел и незамедлительно решил продемонстрировать свою технику.
Основным орудием производства оказался мешок, сделанный из редкой и прочной дерюжной ткани. Из русла реки в мешок набирался ил, перемешанный с осколками сланца. Затем мешок опускался в быстрый поток и в течение нескольких минут резко встряхивался. Вода вымывала все мелкие илистые частицы, а внутри мешка оставались более крупные осколки черных сланцев. После этого мешок выворачивался и промытый материал внимательно просматривался. Уже в третьей промывке на смоляно-черном фоне мокрых сланцев под лучами тропического солнца сверкнула зеленая звездочка, оказавшаяся маленьким осколком кристалла изумруда. Парнишка моментально выхватил его из мокрой кучи и сейчас же посмотрел камешек на свет. Кристалл оказался довольно мутным, хотя и окрашенным весьма ярко. «Один пезо» (около пяти копеек), — уверенно определил он и тотчас же доверительно похвалился, что утром он нашел хороший кристаллик, который где-то у него спрятан, так как в любой момент его могут обыскать солдаты и отобрать найденные изумруды. Да и взрослые вакеро, которые обычно не обращают внимания на мелкие осколки кристаллов, намытые маленьким старателем, могут позавидовать ценному кристаллу и воспользоваться правом сильного.
Жизнь колумбийского старателя полна тревог и опасностей, так как добыча изумрудов на государственных или частных землях запрещена законом. За исключением рудника Чивор, принадлежащего американской компании, все месторождения изумрудов Колумбии являются собственностью государства. Искусно ограненные ярко-зеленые сверкающие кристаллы, добытые в джунглях колумбийской Восточной Кордильеры, продаются на всех мировых рынках драгоценных камней — в Нью-Йорке, Париже, Риме и Токио, и любители драгоценностей ежегодно выкладывают из своих карманов более десяти миллионов долларов за право обладания замечательными колумбийскими изумрудами.
Казалось бы, это огромный источник иностранной валюты для страны, которая остро в ней нуждается. Однако, как это ни странно, потоки долларов, фунтов и марок, выручаемых за прекрасные зеленые самоцветы, плывут мимо Колумбии. Они задерживаются на банковских счетах международных авантюристов, которые держат в своих руках контрабандную торговлю колумбийскими изумрудами. Ни для кого не является секретом, что более 90 % добываемых в Колумбии изумрудов вывозится контрабандно из страны, преимущественно в США. После этого след их теряется вплоть до момента, когда ограненные и оправленные в золото, практически безличные, они появляются в витринах ювелирных магазинов Европы и Америки.