Жители залива Коцебу в гребной лодке
Рисунок художника Л. Хориса
Табак у них в большом почете, и они столь же охотно его жуют, как и курят. Чрезвычайно странно было видеть этих дикарей, сидящих в кругу и курящих табак из белых каменных трубок, снабженных деревянными чубуками. Удивительно, что употребление табака проникло даже и в эту страну, которую еще не посещал ни один европеец; американцы получают его, как и другие европейские товары, из Азии от чукчей. Обоих предводителей я одарил ножами и ножницами; последние, будучи им совершенно неизвестны, доставили особенное удовольствие, когда они узнали, что могут ими стричь себе волосы; ножницы переходили по всему кругу из рук в руки, и каждый испытывал их остроту на собственных волосах. Эти американцы, вероятно, в первый раз видели европейцев, и мы рассматривали друг друга с большим любопытством. Они несколько выше среднего роста, крепкого сложения; все движения весьма живы; они, кажется, склонны к шуткам и имеют вид необузданный, но не глупый; лица их безобразны и неприятны, отличаются маленькими глазами и выпуклыми скулами; по обеим сторонам рта они имеют дыры, в которых носят моржовые кости, украшенные бисером, что и придает им ужасный вид. Длинные волосы лежат на плечах, но макушка острижена весьма коротко, голова и уши украшены бисером. Их одежда сшита из кож, на покрой так называемой камчатской парки, с тем только различием, что в Камчатке она спускается до ступней, а здесь едва покрывает колени; кроме того, они носят длинные шаровары и маленькие полусапожки из тюленьей кожи.
Здесь было лето, хотя термометр показывал и в полдень не более 8° [10 °C] тепла. Американцы были большей частью босые и не имели на себе почти никакой одежды. Число их около нас беспрестанно увеличивалось; так как я заметил, что еще множество байдар идет к нам с востока, то, чтобы избежать необходимости обороняться с 15 людьми против нескольких сот, я счел благоразумнейшим возвратиться на корабль, куда наши новые знакомые провожали нас, громко выражая свое удовольствие, что их байдары шли скорее наших шлюпок. На берегу мы заметили круглую каменную башню, имевшую от 3 до 4 саженей в вышину и 1 сажень в поперечнике; я очень сожалел, что не мог осмотреть ее. Американцы не отважились взойти на палубу, а остались около корабля и меняли различные свои мелочные изделия на ножи, зеркала, табак и пр. Они не хотели нам уступить свои меха, потому что мы не могли дать им длинные ножи, на которые только они меняют меха чернобурых лисиц. Они мастера в производстве мены, торгуются чрезвычайно скупо, советуются между собой и крайне радуются, когда думают, что им удалось кого-либо обмануть; несколько старых женщин, бывших на байдарах, умели торговаться еще лучше; во время мены они так много смеялись и шутили, что казалось, будто мы окружены веселыми островитянами Южного моря, а не степенными обитателями севера. Их оружие состоит из копий, луков, стрел и ножей длиной в 2 фута, хранящихся в ножнах; это воинское вооружение, которого они никогда не снимают, доказывает, что они находятся в беспрерывной войне с другими народами. Их весьма хорошо выделанные железные копья похожи на те, которые русские продают чукчам; бисер, которым они украшаются, такой же, как употребляемый в Азии, из чего можно заключить, что эти американцы находятся в торговых сношениях с чукчами.
В 7 часов поднялся от S легкий ветер, которым я немедленно воспользовался и направил курс к проливу. Американцы, следовавшие за нами на байдарах, указывали на свои меха, знаками давая понять, что мы найдем их много в тех местах, куда теперь отправляемся; один из них повторял, притом весьма часто, слова: «Янни-о-о!» и указывал то на корабль, то на вход в пролив. Широта якорной стоянки была по корабельному счислению 66°42′30″ с., а долгота по хронометрам 164°12′ з. Во время стояния на якоре течение было постоянно к NO 1¼ мили в час.
С заходом солнца американцы нас оставили. Мы плыли всю ночь к востоку; глубина постепенно становилась больше, и наша надежда возрастала. Всю ночь я не сходил с палубы и с нетерпением ожидал утренней зари. 2 августа с наступлением дня наша нетерпеливость достигла высочайшей степени: я велел одному матросу подняться на марс, и он объявил, что на О ничего не видно, кроме открытого моря. На севере мы увидели высокую землю, имевшую направление к востоку и бывшую продолжением того самого берега, который лежал на N от вчерашней нашей якорной стоянки. Так как мы открыли и на S низменный берег, имевший также направление к О, то более не сомневались, что находимся действительно в широком проходе, чему крайне обрадовались, тем более что и теперь все еще видели на востоке открытое море. Поскольку ветер зашел к SO, то мы были принуждены лавировать. Погода была прекрасная; широта в полдень 66°35′18″с., долгота 162°19′ з. В 5 часов вечера мы увидели берег уже в нескольких пунктах, вся надежда была только на одно открытое место между высокими горными хребтами.
3 августа в продолжение ночи мы дошли до этого места; но пасмурная погода принудила нас бросить якорь на 8 саженях глубины, где мы нашли грунт ил. Когда в полдень погода выяснилась, то мы увидели, что находимся перед проходом, имевшим 5 миль в ширину и высокие утесистые берега. Мы еще не оставляли надежды открыть проход в Ледовитое море, тем более что этот пролив, по-видимому, сливался с горизонтом. Прилив и отлив правильно переменялись, а течение было сильнее из пролива, нежели в него. Мы снялись с якоря, поплыли к проливу, и когда прошли узкое место, то бросили опять якорь на 7 саженях глубины, найдя грунт глинистый. Наша якорная стоянка была ограждена от всякой опасности; на карте она обозначена с точностью. Земля, лежавшая вправо от нас при входе в пролив, была островом, имевшим 7 миль в окружности.
Жители залива Коцебу
Рисунок художника Л. Хориса
Хотя к северу от нас было видно открытое море, но когда с ялика, посланного для бросания лота, не нашли нигде более 5–6 саженей глубины, то уменьшилась моя надежда проникнуть далеко этим проливом. Я решил сегодня дать отдых матросам, чтобы завтра с новыми силами предпринять исследование этого пролива или этой бухты; между тем мы предприняли прогулку на остров, названный мною по имени нашего естествоиспытателя Шамиссо. Я не упустил взять с собою мои хронометры, искусственный горизонт и пель-компас; что касается склонения компаса, то в наших наблюдениях оказалось больше погрешностей. На восточной стороне острова находилась низменная коса, на которой склонение нами найдено 1°0; а на корабле по многократным наблюдениям 31°9′0. Поскольку это последнее склонение согласно с отмеченным вне залива, то и можно принять его за вернейшее. Остров Шамиссо содержит, без сомнения, много железа, и это-то было причиною погрешности в наших наблюдениях.
С оконечности этого довольно высокого острова открывался обширный вид на все окрестности. Берег имел, как казалось, непрерывное протяжение на S; к N было видно только открытое море; в О остров Шамиссо отделяется от материка каналом, имеющим в самом узком месте 5 миль в ширину. Окружавший нас берег был высок и утесист, снег нигде не заметен, высоты были покрыты мохом, а у берегов росла тучная трава. Точно таков же был о. Шамиссо, на котором мы выбрали покрытое травой местечко и расположилась пить чай. Погода была прекраснейшая, мы имели 12° тепла [15 °C], до такой степени термометр вне зунда никогда не поднимался. На косе мы нашли несколько вырытых в земле ям, выложенных древесными листьями и наполненных тюленьим мясом; вероятно, американцы имеют здесь свое пристанище для звериной ловли, а для обозначения этого места соорудили небольшую, впрочем дурно выстроенную, каменную пирамиду. Остров, к которому можно пристать только в одном месте, возвышается из воды почти отвесно; окружающие его на западе утесы и острова обитаемы бесчисленным множеством морских птиц, а большое количество найденной повсюду яичной скорлупы доказывает, что здесь водятся лисицы, разоряющие птичьи гнезда. Зайцев и куропаток мы видели множество, а пролетающие журавли отдыхали на этом острове. На местах, защищенных от северного ветра, растет несколько ив вышиной в 2–3 фута; кроме них мы не нашли по всему Берингову проливу ни одного дерева. Возвращаясь на корабль, мы видели нескольких тюленей, расположившихся на больших камнях на западной стороне острова.