— Размен трешки в центре на двушку в центре и любую однушку.
— Где трешка в центре?
— Около Павелецкой, на набережной.
— Сталинка?
— Да, после капиталки.
— Куда окна?
— На реку.
— Значит, шумно. Кухня?
— Девять метров.
— Не густо. Пеналом, значит. Что за комнаты?
— 30, 15, 8.
— Балкон?
— Символический.
— Сложный вариант. Две однушки или двушка и комната в коммуналке.
— Не пойдет.
— Тогда дороже. Мне кусок и пять кусков доплата.
Моя зарплата была 400 и еще немного от таксования по вечерам.
— Нет таких денег.
— Тогда дерзай сам. Хочешь совет?
— Не откажусь.
— Давай чирик и слушай.
— А без чирика?
— А без чирика совет простой — не жидись, когда такие проблемы решаешь. За счастье надо платить.
Уехал ни с чем. Точнее, с разочарованием. Настоящий капитализм еще не наступил, но зубы уже начал показывать. У метро Проспект Мира вижу поднятую руку. Браток: короткая стрижка, пудовые кулаки, спортивные штаны, футболка «I love New York», новенькие кроссовки, сумка «Адидас».
— Командир, до Марьино, чирик.
— Садись.
В салоне запахло пивом.
— Я пивком освежусь? Сам понимаешь, тебе не предлагаю.
— Освежайся.
Достал из сумки бутылку, открыл о ручку двери, пена залила штаны.
— Все фигня!
Присосался, выдохнул, закурил. Я считаю — для нужной суммы мне надо перевести 600 таких братков.
— Шестьсот, — говорю я вслух.
— Что шестьсот?
— Надо заплатить за счастье.
— Что-то маловато для полного счастья. У тебя проблемы?
— Проблема в том, что за счастье надо платить.
— Это обязательно. Но можно и бейсбольной битой, если не хватает суммы. Какая проблема? Заплати мне, я все решу.
— Не решишь.
— Баба, что ли?
— Ладно, проехали. Сам решу. А ты счастлив?
— Не хрена себе вопросик! Бабло есть, остальное прилагается.
— Если есть бабло, то почему в Марьино, а не на Ленинский проспект?
— Любовь там у меня.
— Красивые слова ты знаешь.
— А то! Я — мастер спорта, между прочим.
— Уважаю.
Дальше едем молча. Пиво допито, бутылка спрятана в сумку, окурок выброшен в окно. Торможу у панельной девятиэтажки. Красная десятка ложится на торпеду.
— Всё фигня, — говорит браток на прощание.
Я киваю.
— Всё фигня? Интересная философская позиция. Не всегда правильная, конечно… А есть история про фигню?
— Есть, слушай.
Всё фигня!
— Лао-Дзы сказал, что «у хорошего путешественника нет точных планов и намерения попасть куда-то». Браток из предыдущей главы выразился более кратко, но суть та же — все фигня! И планы, и намерения.
— Мудрецы много чего говорили. Толку-то. Мир не стал от этого лучше. И на каждую цитату можно найти другую, противоположную по смыслу. Открой любой учебник по теме «Как надо жить» и ты прочитаешь, что «начинайте, представляя конечную цель». Это из книги Стивена Кови «Семь навыков высокоэффективных людей».
— Ну да, про цели нам много долбили. Люди постарше помнят, что плакаты на улицах сообщали, что наша цель — коммунизм. Тут в паре хорошо идет известное изречение Макиавелли, что «цель оправдывает средства».
— А мне нравятся слова Зигмунда Фрейда, что «конечная цель любой деятельности человека — достижение покоя».
— Да, покоя и комфорта. Все наши изобретения для этой цели.
— У гуманитариев тоже есть цели. Альбер Камю сказал, что «цель писателя — сохранить цивилизацию от самоуничтожения».
— Можно привести сотню цитат, что движение — это и есть цель. Такое количество перевешивает философия Лао-Цзы.
— Да уж… Тут без конкретных примеров не разобраться. Есть какая-нибудь история в запасе?
— Есть, слушай. Давай перенесемся в Москву, на проспект Мира…
Письмо
Письмо пришло утром, а вчера старик сидел на кухне и смотрел в окно.
Нет, это не было стилем его жизни. Обычно он смотрел телевизор или пытался читать собрания сочинений классиков — это занятие он откладывал до пенсии, вот и пришло время. Он задремывал после пятой страницы, но при этом не огорчался.