Из лёсса выбираются клещи и тотчас устремляются «бегом» на простыню. Идущих в наступление темно-серых кровососов отлично видно на белой материи.
Соблюдая сугубую осторожность, то и дело прерываем резвый бег клещей, сажая их в пробирки…
После окончания работы экспедиции этим пробиркам предстояло проделать далекий путь из Киргизии до Москвы. Там в лаборатории мы давали им сосать кровь у живых морских свинок, чтобы выяснить, какие из пойманных в разных местах клещей заражены в «дикой природе» возбудителями возвратного тифа. В результате часть свинок заболела. Теперь мы могли сказать, что клещи, обитатели норы дикобраза, были заражены и опасны для человека. И если в ненастную погоду пастухи или путники укроются в пещере и заночуют в ней, они подвергнутся нападению голодных кровососов, способных заразить их возвратным тифом.
Во время экскурсии в горах мы обследовали более двух десятков пещер. И всюду собирали клещей в стеклянные пробирки. Каждую пещеру или нору мы наносили сначала на рабочую карту, а затем на карту обследованного района.
Поиски и находки
Наблюдения и поиски фактов в различных географических зонах Советского Союза позволили Павловскому собрать огромное число доказательств для окончательного построения собственной теории природной очаговости болезней.
— Природный очаг, — говорил он на одной из лекций, — в полном комплекте составляющих его условий включает: животного-донора, возбудителя-переносчика и животного-реципиента. Такой очаг может считаться «валентным очагом». Это значит, что, когда в зоне очага появится человек, он подвергнется нападению переносчика болезни. Для него человек — новый источник питания. И если клещ или насекомое содержат в себе возбудителя болезни, они передадут его человеку.
— Встает вопрос, — развивает свою мысль дальше Павловский, — может ли существовать очаг в отсутствие человека? Да, конечно, может. Он затухает для людей, но продолжает оставаться действующим и «валентным» для диких животных.
— Скажите, — обращается после лекции к Павловскому один из слушателей, — не могли бы вы назвать конкретную географическую точку в нашей стране, где имеется такой затухший природный очаг?
— Вероятнее всего, — говорит не сразу лектор, — он существует где-нибудь в таежной глуши Дальнего Востока или в пустыне Средней Азии…
«А в самом деле, где? — размышляет Павловский, оставшись один. — Мы должны разыскать такой очаг и изучить его. Может быть, для этого стоит связаться с археологами? Пусть они укажут на карте город или селение, оставленное людьми и разрушенное сотни лет назад. А вдруг в развалинах окажутся сохранившимися предки, допустим, доживших до наших дней клещей? И может быть, в этих современных нам поколениях сохранились возбудители болезни? Это было бы великолепным доказательством существования «валентного» очага, давно оставленного человеком».
— Да, сообщают археологи, такой давно оставленный человеком город есть. Он — в Кара-Калпакии. В 1937 году в район Хорезма была послана археологическая экспедиция. Работы ее позволили установить, что в X веке Хорезм был обширной, хорошо орошаемой страной. О совершенстве ирригации можно судить хотя бы по тому факту, что по ныне уже не существующему магистральному каналу Гафхор в ту пору могли проходить большие, глубоко сидящие суда.
Столицей Хорезма был тогда город Кят, лежавший на правом берегу Амударьи. С течением времени бурные воды реки разрушили Кят, размыв правый берег. Нашествие иноземных завоевателей превратило эту плодородную страну в дикую пустыню.
Павловский организует экспедиционный отряд для поездки в район древнего Хорезма.
Путь до развалин Кята был исключительно тяжелым. Среднеазиатская жара, трудности с водой, увязающий то и дело в песке вездеход, который приходилось откапывать лопатами, — все это пришлось преодолеть путешественникам, прежде чем они достигли цели.
В двух с половиной километрах от развалин Кята в сплошных песках, давно оставленных человеком, находятся руины крепости Пиль-Кала. Сооружение крепости археологи относят к III–IV векам нашей эры. Внутри Пиль-Калы имеются остатки жилой постройки.
Участники экспедиции приступают к раскопкам. Среди обросших мохом каменных стен с бойницами, с полузаваленными входами бок о бок трудятся археологи и паразитологи. Археологи отыскивают битые горшки со следами древних рисунков. Найдены железные наконечники стрел, бусы и многие предметы, рассказывающие о жизни здесь в далеком прошлом.