- Тетя Света, а нас кормить будут?
Оборачиваюсь и вижу, что в дверном проеме стоит непонятно кто. Пальто рваное, ноги в тряпках обмотаны, на голове платок с дырами обвязан до пояса. Лишь видны одни голодные лаза. И смотрит это чудо на нас так, словно мы... Эх! - махнул с досады Мишка рукой. -Я в тот момент такой сволочью себя почувствовал. Обернулся к Свете и говорю:
- И много у тебя здесь таких?
- Полный вагон.
- Та-ак, понятно. Нож есть?
- Вот, - протягивает мне обычный кухонный ножик с источенным лезвием, а у меня руки трясутся. Говорю ей:
- Режь сама на всех. Будешь раздавать, скажи, чтобы не жевали, а сосали. Тогда надолго хватит. Его можно и водой размочить, если кипяток у тебя найдется. А я с твоего разрешения погуляю тут чуток...
- Вот веришь, Игорек, - расчувствовался сосед. - Я еле слезы сдерживал. Иду по темному вагону, а там полно детей. Кто сидит, кто лежит на полках, и все смотрят на меня, как на Бога. За окном слышны периодические взрывы, а в вагоне тишина. Никто не плачет, не пугается взрывов... Дети истощенные, у многих и сил то не осталось, но глаза... Эти глаза меня теперь до самой смерти будут преследовать. Не хочу, чтобы мои внуки до такого ужаса дожили. Иду, значит, смотрю и чую, меня за штанину кто-то ухватил. Опускаю взгляд, а это паренек. Худющий, но взгляд у него бесстрашный, не потухший, как у многих. Тянет за штанину и говорит мне:
- Дядя кавалерист, а вы разведчик?
- А что? - интересуюсь в ответ. Я понял, что меня по кубанке за кавалериста приняли, а по пятнистым штанам за разведчика.
- Скоро мы немцев победим?
- Мишка, не немцев, а фашистов, - поправляет его лежащая рядом девочка.
- Верно, - говорю я и присаживаюсь рядом на корточки. - Немцы такие же люди, как и мы, а вот фашизм - это захватническая идеология и ей не место в мире. Сказал и сам испугался -поймут ли...
- Так скоро? - вновь интересуется мальчик, а я и не знаю, в каком времени оказался. Задаю встречный вопрос:
- А ты знаешь, какой сейчас год?
- Срок третий.
- Ну вот в мае сорок пятого война и окончится. Осталось два годика потерпеть...
- А вы откуда знаете?
- Я? Хм... на самом деле я волшебник, - решил я детям поднять настроение. - Знаю всё, что будет с Россией до лета 2022 года!
- Ух ты? - произнес тезка, но по глазам его я видел, что мне не верят. - Но ждать еще два года долго..., - с сожалением в голосе произнес ребенок. - Не успею я повоевать...
Меня словно ушатом холодной воды окатило. Не мерз до этого ни сколько, хотя пар изо рта шел. А тут озноб по всему телу. Ребенок от горшка два вершка, а уже тоже воевать собирается. Блин, а у нас по телеку показывают, как молодые парни бегут за бугор, суки..., а тут ребенок голодный. Ну да бог тем беглецам судья. Погладил мальчишку по голове и говорю:
- И не нужно тебе воевать. Страну нужно будет возрождать и детей правильно воспитывать, чтобы не выросли они фашистами. А если придется встать на защиту Родины - вставайте! Мы сильные и умные. Даже в космос первыми полетим!
- Правда? - пацаненок ко мне наклонился, а в его глазах такая надежда и вера была, что я обнял его и сам заплакал. Сижу, губы кусаю, думаю: "Какую страну мы просрали" и слышу, как детвора оживилась. Оглядываюсь, а это Света несет сладости заморские и всем говорит, что это гостинчик от бойца дяди Миши. Все вежливо произносили: "Спасибо, дядя Миша" и брали скромные порции. И главное никто из детей не ринулся первым без спросу брать. Не дрались, ни отбирали еду друг у друга. Все чинно ждали, когда до них очередь дойдет. Полоски тоненькие получились, а я вижу, как дети их сначала долго нюхали, жмурясь от удовольствия, а потом принялись медленно сосать, как леденцы. А у меня сердце кровью обливается. Света видимо поняла мое состояние, но ничего не сказала. А я достал сигареты, сказал, выйду покурить и направился в тамбур. Едва дверь открыл и вновь мощный взрыв. В меня словно кто-то ударился... В глазах потемнело, и я упал... Очнулся... смотрю... лежу на полу современного тамбура. Меня вновь будто обухом по голове: "Вернулся!" ...
Парням своим ничего не рассказывал. Только друган наш медик меня обругал, что я поврежденную руку грязной тряпкой обмотал. И где я её только отыскал, мол, полная антисанитария. Вколол мне укольчик, рану продезинфицировал, зашил и всё... Потом прибыли на место... Как служилось, рассказывать не буду, - посмотрев на часы, заметил сосед. - Сейчас жена уже выйдет. Но до Горловки добрался. Там и узнал, что от семьи родственников никого в живых почти не осталось. Дом разрушен снарядом, а пацана отправили в детский дом. Нашел потом, встретились. Оказалось - он мой тезка, тоже Миша. А когда я увидел его глаза, как у тех ленинградских детей, понял -судьба. Я Михаил, в вагоне том был Мишка и этот тезка. Решил - жив буду заберу его с собой. Командование помогло с оформлением документов. Вот он с нами и вернулся в Оренбург.
- Мда... история почти фантастическая, - задумался писатель. - Можно кино снимать. Так ты думаешь, тебя на самом деле в прошлое закидывало или глюки?
- Знаешь, Игорек. До вчерашнего дня я так и думал, что мне это привиделось. Окно в нашем тамбуре оказалось на самом деле разбитым. Может, хулиганы во время движения в вагон бросили железяку. Есть же уроды. Рану я получил, кровь лилась, может и водка паленой была. Я для себя и решил - глюки. Но вот в чем дело, - оглянулся он на свой подъезд, откуда как раз выходила его супруга. - Вчера мне раздался странный телефонный звонок с неизвестного номера. Звонил какой-то Михаил Сергеевич Тихомиров. Сказал, что ему нужно что-то для меня передать. Мол, знакомые его попросили, а он долго искал мои контакты. Сообщил, что он вечером будет проездом через наш город. Ну я и поехал. Опаздывал, буквально перед отходом поезда уже мы встретились. Мужик намного старше меня, седой уже с палочкой ходит. Увидел, разулыбался. Говорил, что не верил встрече, но это на самом деле я. Начал меня благодарить за что-то. Якобы я ему дал путёвку в жизнь, веру в людей и сладостями какими-то вдобавок угощал.... Я толком и понять ничего не мог. Думал, может он с Донбаса... пересекались где-то? Уже объявили об отправлении поезда. А он мне напоследок вручает небольшой пакет, мол, я его открою и всё сам пойму. Поезд отправился, а он мне все махал рукой на прощанье. Я в машину свою вернулся, вскрыл пакет, а там...