– Моя дорогая, – прохрипел он, беспокойно переводя взгляд с нее на сержанта. – Что ты здесь делаешь?
– Мне нужно было тебя увидеть! Мама так беспокоится! Ты ведь ей так долго не звонил! – Он опустился на свой стул, а она села напротив, судорожно соображая, как сообщить ему все, что нужно. – Похоже, что с твоей маленькой… э… птичкой произошло несчастье.
Максвелл моргнул и постучал себя по уху, будто решив, что неправильно ее расслышал.
– С моей птичкой?
– Э-э, да, – медленно произнесла Шафран, наклоняясь над столом. – Помнишь, та птичка, которую ты привез из Мексики? С такими прекрасными ярко-желтыми перьями. Он любит везде лазить.
– Д-да, – нахмурившись, пробормотал Максвелл. Затем его глаза широко раскрылись, и он быстро кивнул. – Да, да, конечно! Моя птичка!
Шафран с облегчением кивнула.
– К сожалению, вашу птицу обвиняют во всевозможных неприятностях. Но видите ли я ничего не могу с этим поделать, потому что ваши исследования… э… ваши справочники по орнитологии исчезли.
Задумавшись, Максвелл долго смотрел ей в глаза.
– Да, ты права, – медленно произнес он. – Кто-то взял мои справочники, не так ли?
– Я боюсь, что все остальные ваши справочники у вашего соседа… э… мистера Грина, – нерешительно произнесла Шафран, стараясь оценить, насколько внимательно их слушает дежуривший у двери сержант. – Очевидно, распространился слух о том, какая эта уникальная птица.
Сержант чихнул, и от неожиданности они подпрыгнули на месте. Максвелл провел рукой по лбу и покачал головой.
– Они говорят, что моя птица опасна, Шафран, и нет никаких доказательств обратного. Я никогда не видел последствий… действий этой птицы воочию. Даже с помощью моих книг и отчетов никак не докажешь, что моя птица не несет ответственности.
Шафран распрямилась, уловив в его голосе нотки покорности.
– Я также пришла сообщить вам, что мама не думает, что сможет справиться с птицей, если она вернется. Я обещала разыскать ее самостоятельно. – Шафран не была уверена, что профессор поймет ее причудливую метафору, но она улыбнулась с решительным видом, давая понять, что убеждена в его невиновности и сделает все, чтобы его освободить.
Сержант вышел в коридор. Очевидно, ему наскучил их птичий разговор. Шафран придвинулась ближе к Максвеллу и прошептала:
– Что, черт возьми, произошло, профессор? Почему вы здесь?
– Этот арест – недоразумение, – дрожащим голосом ответил профессор.
Кровь отхлынула от лица Шафран, перед глазами все поплыло.
– Вас и правда арестовали? – задыхаясь, спросила она.
Максвелл сжал ее пальцы:
– Скоро все прояснится. Эта ссора между доктором Генри и мной ничего не значит. Должно быть, он принял мои слова близко к сердцу. Пожалуйста, Шафран, держись от этого подальше. Ради всего святого, – он понизил голос, – твой отец не хотел бы, чтобы ты оказалась в центре полицейского расследования.
Пытаясь скрыть отчаяние, она прошептала:
– Профессор, где ваши заметки из статьи о лиане шолотль? Полиция не сумела найти их все. Если бы я на них взглянула, я бы сумела доказать…
Он прервал ее, заметив, что к ним возвращается сержант:
– Пожалуйста, пусть все идет как идет. Со мной все будет в порядке, все уладится. Но прошу тебя, – добавил он хриплым шепотом, когда сержант подошел так близко, что уже мог их слышать, – оставь эту несчастную птицу в покое!
Когда Шафран вернулась в университет, он был наводнен спешащими с занятий студентами. Она стремительно шагала сквозь толпу, сжимая в руке потрепанный блокнот, который забрала из дома доктора Максвелла. Миссис Максвелл ее визит в равной степени успокоил и огорчил. Однако когда Шафран объяснила, за чем пришла, рассеянная болтовня миссис Максвелл уступила место решимости. Они обыскали то, что осталось на бесконечных пыльных полках с книгами, папками и записными книжками в тесном кабинете доктора Максвелла. Полиция здесь все уже обшарила, но нашла далеко не все. Если Шафран что-то и знала о Максвелле, так это то, что у него всегда припрятаны какие-то бумаги, и она оказалась права. Уже через час Шафран держала в руках предмет, который надеялась найти.
Шафран миновала северное крыло. Должно быть, доктор Генри сообщил полиции, что в случившемся виноват Максвелл, и их ставшая общественным достоянием ссора, а также дурная репутация шолотля привели к его аресту. Количество улик против Максвелла все росло, и Шафран была обязана что-нибудь предпринять.
Она прокралась в оранжерею и взяла со стола нож. Надев перчатки, она осторожно срезала стебель и завернула его в носовой платок. На обратном пути, проходя мимо мистера Уинтерса, Шафран небрежно махнула ему рукой. Затем она направилась в комнату для персонала в подвале северного крыла. Несколько минут спустя она осторожно вошла в кабинет Максвелла со стаканом кипятка, написала на бумаге несколько слов и приступила к приготовлению отвара.