Но в глубине сознания Левитана прочно жила другая, вынесенная им из наблюдений природы идея вечности как бесконечности жизни, ее постоянного движения, (развития, смены форм. И как воплощение этой второй идеи вечности жизни над вечным покоем заброшенного кладбища, над бесплодной землей и серой водой возникает неизменно прекрасное у Левитана, полное бурного движения небо. Светлая облачная стрела как бы указывает направление ветра и устремляется вместе с ним все вперед и вперед. Ветер - это воплощение живого дыхания природы - порывами налетает на землю, терзает и гнет деревья на кладбище, ерошит серую, холодную воду и уносится вдаль. В своем неутомимом движении он связывает и этот клочок земли, и это широкое озеро, и плоскую землю севера с жизнью природы в целом. В конечном счете идея вечной жизни природы независимо от сознательных стремлений художника торжествует в картине. И все же полотно «Над вечным покоем» вызывает у нас досадное чувство художественного несовершенства. Подчиняясь обаянию образа в целом, мы отгоняем от себя эту досаду, но все же в изображении воды в данном случае не ощущаешь живой воды. Написанная в светлом тоне, лишенная блеска, она кажется нам плоской и условной. Так произошло потому, что именно вода, по замыслу Левитана, в своей холодности должна была играть в картине роль символа мертвой бесконечности. А как только образ действительности превращается в символ отвлеченной идеи, он теряет свою живую конкретность, свою реалистическую выразительность.
Значение картины «Над вечным покоем» не исчерпывается ее художественными качествами. Она является программной для творчества Левитана данного периода. В ней отражены не только субъективное настроение и мысли художника, но и та огромная, напряженная работа, которая шла в сознании его современников, стремление понять место и роль поколения в ходе исторического развития человечества.
После «Вечного покоя» пессимистические настроения покидают творчество Левитана. Более того, в нем начинают звучать яркие мажорные ноты. К следующему, 189э году относится окончание Левитаном картины «Свежий ветер. Волга». В ней м-ы безошибочно, не читая названия, узнаем Волгу в неторопливом беге ее берегов, в ощущении беспредельной шири ее просторов, в небе, занимающем более половины холста. Но в своем настроении это совсем другая Волга, чем в картинах «Вечер на Волге», «Золотой плес», даже «После дождя. Плес». От ее образа веет на этот раз радостным ощущением бодрой силы. В отличие от прежних произведений Левитана цвет в этой картине получает значительно большую самостоятельность. В трезвучии синего, белого и красного цветов, дополненном оттенком охры, мы ощущаем яркую многоцветность волжского пейзажа. Именно с колоритом связано в нашем восприятии чувство обновления искусства Левитана.
В 1895 и 1896 годах Левитаном были созданы две картины, носящие название «Золотая осень», связанные с его новым ощущением красоты природы. Золото русской осени, чуть тлевшее в опавшей кленовой листве в картине «Осенний день. Сокольники», вспыхнуло во всю силу в «Золотый осенях» 1895 и 1896 годов на фоне глубокой синевы осеннего неба.
В 1897 году Левитан создает одно из лучших своих произведений «Весна - большая вода». В картинах «Март» и «Золотая осень» Левитан предоставил полный простор цвету, взяв его в полную силу звучания. В красках «Большой воды» он любуется нежнейшими переливами голубых и розоватых оттенков. Как одну из замечательных особенностей русского пейзажа ощущал Левитан постоянную доминанту в нем неба и отсюда - его легкую воздушность. В картине «Весна - большая вода» эта дорогая художнику особенность русской природы нашла свое идеальное воплощение. Небо существует в ней как бы дважды: вверху и в своем повторении в зеркале «большой воды». В это второе, нижнее небо уходит корнями березовая роща, своими тонкими ветвями купающаяся в воздушном пространстве. Легкость рисунка картины, воспроизводящего тонкие, ритмически повторяющиеся очертания березовых стволов, дополняется нежностью колорита, из которого исключены весомые, темные краски земли.
В 1899 году, предпоследнем в жизни Левитана, в его творчество вошла, как самостоятельная тема, тема сумеречной и ночной природы («Сумерки. Стога», 1899; «Сумерки», 1900). В этих картинах, пожалуй, как ни в чем другом, проявилась феноменальность художественного зрения и художественной памяти Левитана. То и другое позволяло ему отыскивать на палитре, уже в мастерской, те глухие зеленые тона, те оттенки лилового и тот сияющий белый цвет, в соотношении которых раскрывалась им гармония ночного пейзажа. Поэзия ночи в картинах Левитана воспринимается как поэзия таинственного, пробуждающая в человеке мысль о существовании чего-то ему неведомого, наполняющего его душу тревогой неясного предчувствия. В этой форме отразились в его искусстве настроения русской интеллигенции на рубеже XIX и XX веков, в дальнейшем окрасившие собой поэзию русского символизма.