Наконец, и это чуть ли не самое существенное – за время подготовки основного текста книги к печати и написания данного путеводителя достаточно серьезно изменилась историческая реальность, что также потребовало известной корректировки прежних суждений. Может, они не сразу бросятся в глаза потенциальному рецензенту, который затеет сверку двух текстов, и покажутся вначале стилистическими нюансами. Но истина, как и некий вездесущий персонаж, прячется часто в мелочах. Иначе говоря, за историей поспевает только сама история, а мы, ее современники, всегда отстаем, хотя бы и на шаг, и реально находимся в арьергарде, в маркитантском обозе, и лишь по обломкам уже совершившихся исторических событий, по всякому «мусору», какой попадается на нашем исследовательском пути, формулируем свои предположения. Из подобного процесса и возникает некая, более-менее адекватная, модель определившейся культуры или цивилизации, на которую можно будет ссылаться и некоторое время спустя. Классические исторические труды универсального замаха и содержания, вроде текстов Геродота, Тацита, Карамзина, Тойнби, Карлейля и других великих имен, к каким автор обращался в «большой» книге, воссоздают определенный слепок прошедшей жизни, какой лишь частью своих сторон соответствует реальности в ее бесконечной объективности. В совокупности – как накопленная информация в формах исторического знания – они порождают достаточно адекватную парадигму мировой (или региональной) истории. Нам, собственно, нет дела до упомянутых ими исторических деталей, и мы почти не задаемся вопросами о том, верно ли все, о чем написал, к примеру, Геродот, так и происходило. Гораздо важнее не то, что мы можем что-то перепроверить у него, отсылаясь к трудам других древних историков, но наше внутреннее согласие с представленной им картиной мира, с его моделью описания (и объяснения) действительности, которые удивительным образом закрепились в последующей мировой истории, вошли в интеллектуальный опыт последующих поколений.
Тема, представленная в книге «Запад и Россия», носит ключевой характер для развития всего человечества, по крайней мере, последние полтысячи лет. К тому же данная проблема в последние десятилетия становится все острее и злободневнее именно что в общечеловеческом смысле, и выяснилось, что она имеет отношение ко всем типам цивилизаций современного мира. И это безусловный факт, от которого не отмахнуться идеологам проектируемой новой социальности во главе с Западом (так, по крайней мере, им самим кажется) и его не «заговорить» постоянно произносимыми словами, что Россия уже как бы и списана с мировой повестки дня. Одновременно производимые ими бесконечные упоминания о России, о ее участии во всех мыслимых и немыслимых коллизиях современной жизни человечества говорят о другом: без русской цивилизации, без русской пассионарности и в текущем веке миру не обойтись.
Понятно, что вопросы взаимодействия и реальных противоречий между Россией и Западом, особенности формирования русской цивилизации не имеют в исторической науке одной-единственной устоявшейся формулы, к какой можно было бы прибегнуть для разрешения возникающих по ходу нашего повествования разнообразных проблемных вопросов. И автор должен сам, на базе предшествующих концепций и пониманий дать свое объяснение истокам, развитию, сегодняшнему состоянию этого глобального исторического конфликта (как представляют данную ситуацию западные идеологи, в то время как Россия мыслит по-иному), оказывающего воздействие на весь мир. Тут, volens-nolens, почувствуешь себя Плутархом, описывающим противоречия и противоборство древних греков с персами.
При этом уже и не важно, что появляющиеся чуть ли не ежедневно новые исторические данные, вновь обнаруженные источники и свидетельства серьезно корректируют труды классиков и твои собственные соображения. Важно другое – этим ценны и поучительны классические труды историков, признанные всеми, – что они представляют целостный (не важно, где конкретно и насколько они были неправы в том или ином индивидуальном примере) взгляд на человеческую историю, на развитие культуры и цивилизации. Они приучили нас смотреть на человечество как на некое универсальное единство, обладающее цивилизационной уникальностью. В этом месте автор нескромно заметит, что та же самая интенция лежала и в основе создания его пра-текста (назовем «большой» текст «Запада и России» хотя бы и так).