– Люси.
Я замираю.
– Да?
Он стоит спиной ко мне, и я вижу, как движутся его мускулы, когда он сжимает и разжимает кулаки.
– Ты хорошо справляешься. А то, как тебе удалось разрядить ситуацию с Аллансоном… – он поворачивается и смотрит на меня, потирая шею, отчего у него напрягается бицепс. – Я был впечатлен.
Меня охватывают гордость и восторг; я делаю вдох и улыбаюсь.
– Спасибо.
Он коротко кивает и уходит.
Несмотря на все трудности первого рабочего дня, с моего лица не сходит искренняя улыбка. Я забираю сумку и прощаюсь с Данте, Кенни и Айком, которые тоже собираются по домам.
Кэл не улыбается и даже не говорит «до свидания», но мы на мгновение встречаемся взглядами, когда я выхожу из комнаты отдыха.
В его глазах я вижу что-то мягкое, нежное, и во мне разливается щемящее тепло. Это длится лишь мгновение, прежде чем он опускает голову и отворачивается; его спина и плечи напряжены. Но этот взгляд сопровождает меня всю дорогу до дома.
Как и его слова.
«Ты хорошо справляешься».
Пусть мой первый день прошел неидеально, но о лучшем я и мечтать не могла.
Глава 6
3/1/2013
«Сердечная боль»
Люси снова заболела. Она вообще часто болеет, но не любит об этом говорить. Только твердит, что у нее врожденные проблемы с дыханием.
Она не хочет, чтобы мы волновались. Но как можно не волноваться, когда любишь кого-то? Так не бывает.
Как-то раз мы вместе поплавали в бассейне с ледяной водой, и Люси начала задыхаться. Пришлось даже вызвать скорую. В больнице Люси прилепили кардиомонитор.
Это несправедливо, что Люси нужен кардиомонитор. У нее прекрасное сердце.
Идеальное.
Такое сердце, как у Люси, не должно болеть.
Пока-пока!~
Эмма
Я нашла работу всего неделю назад и уже беру больничный.
С утра меня мучила одышка, так что я решила поехать к врачу. Мне сделали рентген грудной клетки, прописали бета-блокаторы и велели избегать физических нагрузок в течение нескольких дней. Сегодня суббота, так что я смогу отдохнуть еще один день и вернуться на работу в понедельник.
Кэл почти ничего не сказал, когда я позвонила ему в семь утра.
– Да? – прозвучал из трубки его хриплый, сонный голос.
– Кэл? Привет! Слушай, прости, что звоню так рано, но мне нужно съездить к врачу. Ничего серьезного. Прости, я знаю, что обещала не пропускать работу, но мне…
– С тобой все хорошо?
Между нами повисла тяжелая тишина. Не знаю, был ли он раздражен или обеспокоен. Я сглотнула.
– Все хорошо.
– Увидимся в понедельник, – пробубнил он и повесил трубку.
Не переношу, когда разговор так резко обрывается. Я тут же исторгла из себя длинное сообщение, набрав все, что не успела сказать вслух.
Я:
Привет еще раз! Надеюсь, ты не сердишься. Мне очень жаль. В понедельник я приду пораньше, чтобы хорошенько убраться в лобби и туалетах, и принесу кое-какие мелочи для декора. Хороших тебе выходных!:)
Он не ответил.
С тех пор прошло двенадцать часов, и он так и не прочел сообщение. Вывод может быть лишь один: он меня ненавидит, и мне придется искать новую работу.
– На самом деле, ничего страшного, – бормочу я себе под нос. Кексик заприметила другую собаку и теперь с энтузиазмом тащит меня вперед. – Подыщу другое место. Оно и к лучшему. У меня почти нет опыта работы, нельзя быть такой чувствительной.
– Люси, ты преувеличиваешь. Мне тоже это свойственно. Жаль, что ты унаследовала этот порок. – Мама качает головой. Она идет рядом, держа в руке поводок Зефирки.
Мама права.
Как и она, я часто нервничаю и драматизирую; как и отцу, мне бывает свойственно оптимистичное безрассудство. В общем, я довольно непредсказуемый человек.
Я вечно тороплюсь с выводами, придумываю самый катастрофический вариант развития событий и одновременно убеждаю себя, что вполне смогу его пережить. Будто раскладываю яйца по разным корзинам, чтобы, когда разразится хаос, я смогла пройти через огонь с улыбкой на лице и яйцом в корзинке.
– К слову о пороках, – добавляет мама и отбирает у меня поводок Кики. – Не перенапрягайся. Я подержу.
– Мне уже лучше. И она не так уж и тянет.
– Не дай бог ты потеряешь сознание прямо на улице, и мне придется тебя откачивать, одновременно удерживая двух корги и вызывая скорую, и все это под дождем, который вот-вот хлынет. Лучше уж побереги себя.