Перемены начались при Елизавете I: в лондонской колонии иностранных купцов появились «новые христиане», или «марраны», из Испании и Португалии.
Среди них выделялся Родриго Лопез, который стал личным врачом ее королевского величества и был осыпан ее милостями. Но в результате дворцовых интриг и оговора его арестовали, и под пытками на дыбе врач признался, что испанский король обещал ему 50 000 дукатов, если он отравит королеву. На скамье подсудимых доктор Лопез уже был не «новым христианином», а «мерзким евреем <…> коварным и алчным <…> клятвопреступником и еврейским врачом-убийцей».
7 июня 1594 года Лопеза повесили.
Англию захлестнула волна ненависти к евреям, скрывающимся под названием «новые христиане». От королевского дворца до деревенских домов все только и говорили что о «богопротивных евреях».
Драматурги бросились сочинять антисемитские пьесы на потеху почтеннейшей публике, и та рукоплескала «Мальтийскому еврею» Кристофера Марло и «Вавилонской блуднице» Томаса Деккера. А директор театра – именитый драматург Уильям Шекспир – ухватился за дело Лопеза и через два месяца после его казни написал и поставил пьесу «Венецианский купец», в которой, правда, есть только один намек на прототипа Шейлока.
Новая глава в истории англо-еврейской общины началась после успешного завершения в 1656 году переговоров между Оливером Кромвелем и Менаше Бен-Исраэлем – голландским раввином, книгопечатником и личным другом Рембрандта. Ему удалось убедить Кромвеля, что без евреев Англии будет плохо, а с евреями хорошо. В итоге некоторое количество евреев из Голландии было допущено в страну.
В конце XVIII века на отношение англичан к евреям повлиял боксер Даниэль Мендоса. Выступавший под прозвищем Мендоса-еврей, он стал пятикратным чемпионом Англии. К нему благоволил королевский двор, что способствовало улучшению положения евреев в английском обществе и значительно подняло их престиж в глазах среднего англичанина. Если прежде евреев считали хлюпиками, не умеющими постоять за себя, то выигранные Мендосой бои заставили гордых англичан изменить свое мнение о евреях в лучшую сторону.
С начала XIX века евреи могли беспрепятственно переселяться в Англию, и со временем был создан лондонский Комитет (впоследствии – палата) депутатов британских евреев, следивший за соблюдением общинных и личных прав.
В 1841 году вышел первый номер существующей до сих пор газеты «Джуиш кроникл» («Еврейская хроника») – старейшего еврейского издания, которое власти стали считать чуть ли не «еврейским официозом».
Полного равенства евреи достигли в 1847 году, когда Лайонел де Ротшильд был избран депутатом парламента. А за ним взошла яркая звезда Бенджамина Дизраэли, дважды ставшего премьер-министром – первым еврейским премьер-министром туманного Альбиона; хоть он и был крещен в детстве, тем не менее всю жизнь гордился своим еврейским происхождением.
Не меньшую славу обрел финансист, филантроп, радетель и защитник всех евреев от Лондона до Иерусалима и от Петербурга до Дамаска – сэр Моше Монтефиоре. Англичане с большим почтением относились к нему – человеку, который первым в Европе вывел их из тьмы, осветив улицы газовыми фонарями. Сэр Монтефиоре пользовался расположением королевы и правительства, что позволяло ему не только решать многие проблемы еврейской общины Англии, но и использовать дипломатические связи для защиты евреев по всему миру от кровавых наветов и преследования, а также оказывать помощь первопроходцам в Эрец-Исраэль.
В России сэр Монтефиоре с интервалом в четверть века удостоился аудиенции двух царей (Николая I и Александра II), оба обещали позаботиться о благополучии евреев, но все обернулось антисемитскими законами и погромами, за которыми последовал массовый исход евреев из России. Многие из них добрались до Англии, транзитного пункта по пути в Америку, но частично осели в королевстве, где уровень религиозной терпимости был для них приемлемым.
Евреи из Центральной и Восточной Европы, бежавшие от черты оседлости и погромов, были бедны и готовы на любую работу: из них сформировались еврейские кварталы Лондона с портными, сапожниками, мебельщиками и розничными торговцами. А их дети уже стали преуспевающими врачами, адвокатами и даже политиками. Проделавший головокружительный путь от простого бухгалтера до лорда, Самуэль Фишер был удостоен рыцарского звания, а затем пожизненного титула пэра. После церемонии он заметил: «Я хотел бы, чтобы меня называли Фишер из Белостока, но мне не разрешат». Тем не менее ему позволили включить в свой герб еврейскую символику.