Я показала Фритцу, что мне нужна минутка; быстро направилась в кухню, помыла горшок и ложку, и поставила их рядом с раковиной для просушки, так как не знала, где они должны храниться. В этот раз, когда я вышла за дверь, я закрыла ее за собой. Быстро убедившись, что она закрыта, я потопала по снегу прямо к седану.
Фритц стоял рядом и открыл для меня дверь, и перед тем как скользнуть в кожаный салон, я взглянула на дом. Исходящий из окон свет уже не казался мне гостеприимным… сейчас он выглядел даже печальным. Дом ждал их возвращения, значит, этот кров был больше, чем неодушевленный объект. Без своих жителей? Это просто музей, полный артефактов.
Я забралась в седан, и дворецкий повел нас сквозь бурю. Он управлял очень аккуратно, как и Тор, я уверена в этом.
Отрывок из «Отмщенного любовника»
Ривендж, будучи симпатом-полукровкой, привык жить в тени и скрывать свою истинную сущность. Владея ночным клубом и торгуя на черном рынке, он ловко управляется с самыми жесткими ночными странниками…. В том числе с членами Братства Черного Кинжала.
Он держится на расстоянии от Братства, ведь его темный секрет может многое усложнить… но сейчас, став главой аристократической верхушки, он – тот союзник, который так нужен Рофу, Слепому Королю. Но секрет Рива грозитсявсплыть на поверхность, и тогда он окажется в руках смертельно опасных врагов… а также испытать храбрость его женщины, превратив ее из обычной гражданской в вигиланта[215]… Как оказывается, паранойя ее отца – не самое страшное, что может случиться..
Элена опоздала всего на час, дематериализуясь у клиники сразу же, как смогла успокоиться. Чудо из чудес! – медсестра ее отца освободилась и смогла приехать раньше. Хвала Деве-Летописеце.
Добравшись до последней камеры, Элена почувствовала, что сумка на плече стала тяжелее. Она была готова отменить свидание и оставить сменную одежду дома, но Люси отговорила ее. Вопрос, заданный сиделкой, сильно задел Элену: Когда в последний раз ты выходила из дома просто так, не на работу?
Будучи натурой скрытной, Элена не ответила… да и сказать было нечего.
Ухаживающие за больными родственниками должны заботиться и о себе, и утверждение отчасти подразумевало жизнь вне дома, где больные навязывали им определенную роль. Видит Бог, Элена постоянно повторяла это семьям хронически больных пациентов, совет был разумным и практичным.
По крайней мере, когда она давала его посторонним. Применимо к себе, он казался эгоистичным.
Так что… она колебалась насчет свидания. Смена заканчивается до рассвета, и не похоже, что у Элены найдется время заскочить домой и проверить отца. К тому же, она и мужчина, который пригласил ее на свидание, будут счастливчиками, если смогут поболтать хотя бы час в ночном ресторанчике, прежде чем занимающийся рассвет положит всему конец.
Она не знала, как поступить. Совесть тянула в одну сторону, одиночество – в другую.
Ступив в приемную, Элена устремилась к старшей медсестре, которая сидела за компьютером приемной.
– Прости, я…
Катя остановила поток ее слов и протянула руку.
– Как он?
Какое-то мгновение Элена могла лишь моргать. Ей было ненавистно, что всем на работе известны проблемы ее отца, и что несколько сослуживцев лицезрели его в самом неприглядном виде.
Хотя болезнь лишила его гордости, у Элены осталось ее за двоих.
Она похлопала Катю по руке и вышла из радиуса досягаемости.
– Спасибо, что спросила. Он успокоился и сейчас с ним его медсестра. К счастью, я успела дать ему лекарства.
– Тебе нужна минутка перевести дух?
– Нет. Что у нас?
Улыбка Кати скорее походила на гримасу, будто она прикусила язык. Снова.
– Тебе не обязательно быть такой несгибаемой.
– Нет. Обязательно. – Оглянувшись, Элена внутренне содрогнулась. По коридору на нее надвигалась группа коллег, человек десять, и все ведомые локомотивом беспокойства.
Вскоре, все медсестры из операционных, которые работали с Хэйверсом, взяли ее в кольцо, и горло Элены сжалось, когда они хором накинулись со своими «привет-как-дела». Боже, ее накрыл приступ клаустрофобии, как беременную женщину в душном, тесном лифте.
– Я в порядке, спасибо всем вам…
– Ну… он в комнате для осмотра. Мне достать монету?
Все застонали в унисон. Был лишь один «он» из легиона мужчин, которых лечила клиника, и обычно они решали, кто из персонала отправится к нему в лапы, именно с помощью монеты. Обычно, почему-то, проигрывал тот, кто давно его не осматривал.