– Прекрасно.
– Уверена в этом?
– Безусловно и несомненно, – сказала Элена, поворачиваясь к нему. – Я собираюсь измерить давление и сердечный ритм.
– И мою температуру.
– Да.
– Желаешь, чтобы я открыл для тебя рот?
Элена покраснела, и сказала себе, что смущение вызвано не его низким голосом, придавшим вопросу сексуальность и неспешность ласки обнаженной груди.
– Эм… нет.
– Как жаль
Мускулы на плечах Ривенджа перекатывались, пока он снимал пиджак, затем он небрежно бросил несомненное произведение искусства в области мужской моды на соболиную шубу, аккуратно сложенную на кресле. Так странно: независимо от времени года, он всегда носил меха.
Шуба стоила больше, чем весь дом, который снимала Элена.
Он скользнул длинными пальцами к запонке с бриллиантом на правом запястье.
– Вы могли бы закатать рукав на другой руке? – она кивнула на стену позади него. – Слева для меня больше места.
Он помедлил, но потом взялся за другой рукав. Закатав черный шелк выше локтя, на массивный бицепс, он прижал руку к телу.
Элена достала прибор для измерения давления из выдвижного ящика, расстегнула его и приблизилась к пациенту. Прикасаться к нему – всегда испытание, и она потерла руку о бедро, настраиваясь.
Когда она дотронулась до его запястья, как всегда, заряд тока лизнул руку и прошел до самого сердца, напоминая о выпитом кофе. В мужском теле словно был источник электричества, и учитывая, что один его взгляд выбивал из колеи, заряд тока не помогал ни капли.
Черт возьми, где ее привычная отстраненность… Даже с ним, раньше она держала себя в руках, делая свою работу.
Пинком возвращая себя к профессиональному поведению, она подтянула его руку ближе к аппарату и…
– Милостивый… Боже.
Вены вдоль изгиба руки, были в ужасном состоянии от постоянных инъекций, опухшие, посиневшие, рваные, будто он драл их ногтями, а не втыкал иголки.
Ее глаза метнулись к его лицу.
– Наверное, Вам очень больно.
Он высвободил запястье из ее хватки.
– Нет. Боль меня не тревожит.
Жесткий парень. Будто она удивлена этому?
– Ну, я понимаю, почему Вы хотели встретиться с Хэйверсом. – Она мягко пальпировала красную линию, которая поднималась по его бицепсу по направлению к сердцу.
– Есть признаки инфекции.
– Со мной все будет в порядке.
В ответ она могла лишь вскинуть брови. Судя по его невозмутимости, он совсем не знаком с последствиями сепсиса.
Серый плащ смерти вряд ли будет ему к лицу, подумала она неожиданно для себя.
Элена покачала головой:
– Отлично, но давайте измерим давление на другой руке. Вынуждена попросить Вас снять рубашку. Доктор захочет взглянуть, как далеко зашла инфекция.
Губы Ривенджа изогнулись в улыбке, когда он потянулся к первой пуговице.
– С превеликим удовольствием.
Элена быстро отвела взгляд.
– Знаешь, я не стеснительный, – сказал он своим низким голосом. – Можешь смотреть, если нравится.
– Нет, спасибо.
– Жаль. – А потом добавил порочным тоном. – Я не против, чтобы ты смотрела на меня.
Когда от стола для осмотра донесся шорох шелка, скользящего по коже, Элена занялась просмотром карты, перепроверяя и без того точные факты.
Так странно. Она не слышала от других медсестер, чтобы он вел себя как повеса. На самом деле, он почти не разговаривал с ее коллегами, отчасти, именно по этой причине они так нервничали рядом с ним. Но с ней? Он говорил возмутительно много и всегда пробуждал… совсем непрофессиональные мысли.
– Я готов, – сказал он.
Развернувшись, Элена приклеилась взглядом к стене за его головой. Грудь Ривенджа была великолепной, кожа теплого, золотистого оттенка, мускулы четко очерчивались, несмотря на расслабленность во всем теле. На обеих сторонах груди виднелись татуировки в виде красных пятиконечных звезд, и Элена знала, что у него были и другие. Потому что пару раз глянула мельком.
Скорее таращилась на него.
– Ты осмотришь мою руку? – тихо спросил он.
– Нет, этим займется доктор. – Она ждала, что парень снова ответит «жаль».
– Думаю, с тобой я уже достаточно использовал это слово.
Сейчас ее глаза встретились с его. Чтение мыслей – редкое явление среди вампиров, но почему-то Элена совсем не удивилась тому, что этот мужчина входил в малочисленную, редкую группу.
– Не будьте грубым, – сказала она.