– Это может быть хорошей идеей.
– У многих моих коллег были дети. Что я могу сказать? Любят врачи плодиться. После рождения первого всегда следует адаптационный период. Это не значит, что с браком что-то не так, это значит, что пришло время установить новые границы.
– Спасибо… правда, я очень ценю твою помощь.
Док Джейн кивнула.
– Я всегда рядом.
Когда дверь закрылась, Бэлла подошла к колыбельке и пригладила разноцветные атласные ленточки, привязанные к перилам. Прохладные лоскутки скользнули сквозь пальцы, и она вспомнила церемонию дарования и любовь, которую разделили все жители особняка. В этом доме всегда будут обожать Наллу, о ней всегда будут заботиться, ее всегда будут защищать.
В тот момент, когда она освободила тормозной механизм и покатила кроватку в детскую, на нее накатил приступ паники – но она собиралась преодолеть его. Должна была. И ей срочно нужно было купить радионяню.
Она остановила колыбельку рядом с той, что стояла в детской – Налла спала и там.
Лоб малышки был сморщен, ручки и ножки согнуты – верный признак того, что она вскоре проснется.
– Шш, мамэн с тобой.
Бэлла достала малышку и переложила на ее любимое место. Налла засопела, довольно проворковав что-то, свернулась калачиком и, просунув маленькую ручку между реек, схватилась за красно-черный бант Рофа и Бэт.
Многообещающе. Глубокое дыхание и сытый животик были залогом долгого крепкого сна.
По крайней мере, Налла не чувствовала себя отверженной.
Бэлла вернулась в спальню. В ванной было тихо, и, просунув голову в дверной проем, она почувствовала легкую влажность, оставшуюся после включенного душа, и уловила отголоски запаха кедрового шампуня.
Он ушел.
– Ты передвинула колыбель?
Она обернулась. Зед стоял в двустворчатых дверях гардеробной, черные кожаные брюки, чуть расширявшиеся к низу, уже были на нем, а черная футболка была переброшена через руку. Его грудь с меткой Братства и кольцами в сосках блестела в свете, пробивавшемся из-за плеч.
Бэлла бросила взгляд на то место, где недавно стояла колыбелька Наллы.
– Ну, это… понимаешь, наше место. И, эмм, ей хорошо и в другой комнате.
– А ты уверена, что тебе это по нраву?
Если это означало, что она будет с ним как с хеллреном?
– С Наллой все будет в порядке. Я в соседней комнате, если вдруг понадоблюсь, а в последнее время, она много спит… так что, да, мне это вполне подходит.
– Ты… уверена?
Подняв глаза, Бэлла посмотрела на него.
– Да. Совершенно уверена…
Зед бросил футболку на пол, материализовался рядом с ней и повалил на кровать, прижимая к себе. Когда он впился в ее губы, а тяжелый, мощный вес вдавил ее в матрас, она почувствовала безумство его связующего аромата. Его руки грубо обошлись с ее ночнушкой, разорвав ее и откинув куски в стороны. Увидев ее обнаженные груди, он зарычал низко и глубоко.
– О, да, – застонала она, объятая тем же безумием, что и он.
Она просунула руку между их телами и, сломав ноготь, потянула вниз молнию его ширинки…
Зед издал очередной животный звук, когда эрекция коснулась ее руки. Откинувшись назад, он чуть не разорвал свои кожаные брюки, стараясь стащить их с ног, преодолев гипс. Потом оставил тщетные попытки вместе со штанами, болтавшимися около коленей, прорычав «хрен с ними».
Он снова рванулся к ней и, окончательно разорвав ночнушку, широко развел ее бедра. Но потом остановился: беспокойный взгляд грозил перечеркнуть страсть на его лице. Он уже открыл рот, очевидно, собираясь просить, согласна ли она…
– Заткнись и войди в меня, – рявкнула она, хватая его за шею и притягивая к своим губам.
Зарычав, он толкнулся внутрь: проникновение бомбой разорвало ее тело, по которому стали разносится искры, воспламенявшие кровь. Ногти впились в его зад, отвечая яростному ритму его бедер, пока он не последовал за ней, кончая, содрогаясь всем телом в спазме наслаждения.
В ту же секунду он откинул голову назад и, обнажив клыки, зашипел словно огромная кошка. Выгнувшись на подушке, она повернула голову в сторону, открывая ему доступ к горлу, чтобы он смог…
Клыки Зейдиста мощно и глубоко проникли в кожу, и она кончила снова, но он, не отрываясь от вены, продолжил движения. Он был даже лучше, чем ей помнилось: мускулы и кости давили на нее сверху, кожа была такой гладкой, а связующий аромат окутывал ее своим темный острым оттенком.