Нас пугают искаженные радиопередачи и статические экраны, потому что они являются цифровым эквивалентом аналоговой гнили.
В историях о Слендермене помехи оборудования рядом с ним подтверждают наши худшие страхи: нет выхода из энтропии. Все вещи тяготеют к распаду и разложению.
Строгий костюм также имеет свои прототипы и восходит, в контексте сетевого фольклора, прежде всего к Людям в Черном, которые скрывают свои лица за широкими черными очками, что вкупе с одинаковыми костюмами делает их неотличимыми друг от друга и по-своему безликими. Основной мотив, связанный с историями про людей в черном (они не ограничиваются фильмами серии «Люди в черном», скорее, наоборот, фильм использовал и развил корпус городских легенд) – что они являются агентами правительства, которые запугивают людей, прежде всего тех, которые видели то, что им не следует видеть (в массовой культуре прежде всего – об НЛО). В другой интерпретации они сами являются пришельцами.
Следует отметить некоторую общность спецслужб и пришельцев в массовом сознании в части похищений людей.
Этот образ восходит к страху перед невидимым глобальным порядком. На этом же страхе строятся теории заговоров.
Но также этот образ имеет более близкую с исторической точки зрения, гораздо более подавленную и вытесненную, по-настоящему мрачную подоплеку.
Нацистские концентрационные лагеря были смоделированы на основе скорости и эффективности промышленных сборочных линий Генри Форда, которые, в свою очередь, были смоделированы на основе скорости и эффективности чикагских скотобоен[11]. В нацистских концентрационных лагерях заключенным брили головы, выдавали одинаковые униформы, стирая их индивидуальность и делая их такими же безличными и неотличимыми друг от друга, как и предметы, изготовленные на заводе.
Безликая форма Слендермена, таким образом, содержит отголоски индустриальной дегуманизации. В то же время его внешность также напоминает минималистские (почти черепоподобные) черты лица инопланетян, которые относятся к человеку так же, как и к другим животным. Физиологические эксперименты, которые приписываются инопланетянам, над похищенными ими людьми вполне могли иметь своим прототипом реальные эксперименты, проводимые врачами во многих нацистских лагерях над беспомощными людьми.
В Слендермене есть страшное напоминание об ужасной дегуманизации жертв и безжалостном безразличии могущественных существ, которые сливаются в один тревожный образ. Это очень отстраненное и холодное напоминание о нашей собственной бесчеловечности.
Как показывают зверства нацистов, невозможно выдумать больших монстров, чем люди. Это очень «посюсторонний» ужас. Он существовал в обезличенных культурных механизмах конкретного индустриального общества в середине ХХ века, правила которого соблюдали хорошо одетые фигуры, склонные украшать свою форму, в том числе, знаком черепа и костей.
СС и были настоящими людьми в черном. Привлечь внимание СС означало подвергнуть опасности себя, свою семью и друзей – тот же тип террора, ужаса, который неоднократно повторяется в рассказах о потусторонних монстрах, в том числе о Слендермене.
Слендермен сочетает в себе первобытные страхи смерти и хаоса с нашим современным страхом перед безличной индуст-риальной культурой и ее пугающими истоками из военного прошлого.
Но есть и еще один гораздо более новый тип развивающихся в быстро ускоряющемся постиндустриальном мире опасений, который отражается в образе Слендермена. Как я уже говорил, этот персонаж часто ассоциируется с искажением записи и выходом из строя оборудования.
И это связано с тем, что технологии медиа, которыми мы пользуемся, чтобы следить за новостями, общаться и прочее, – это не менее эффективный способ следить за каждым из нас.
Хотя слежка обычно ассоциируется с архаическими организациями и скандалами времен холодной войны, сегодня это децентрализованная деятельность, которая осуществляется автоматически с помощью небольших портативных (их еще называют «носимыми») технологий.
11
Patterson, Charles. Eternal Treblinka: Our Treatment of Animals and the Holocaust. New York: Lantern Books, 2002.